Теперь же, если открыть книжку-раскладушку, великолепный, позолоченный дворец принцессы так и оставался лежать сложенным, как серые, перепачканные доски при ремонте сарая на даче.

Книжка от удара об пол раскрыла картонные крылья обложки, беспомощно пошелестела страничками, выпустила облачко белых мотыльков. Мотыльки стайкой устремились в потоке сквозняка в открытую фрамугу окна, исчезли в синих вечерних сумерках за раздвинутыми окнами лоджии. Книжка распахнулась на страничке с рыцарским замком. Кособокий и помятый замок тяжело приподнялся, расправил над зубчатыми крепостными стенами сторожевую башню и замер. Со страницы книжки кубарем вывалилась на скользкий ламинат пола… крохотная девчонка с цветными косичками.

Генка эту кроху никогда бы не заметил, в упор любуясь с табуретки грозными трансформерами, если бы девчонка звонко и громко не пропищала:

– Эй, тупой великан, обалдел книжками швыряться?!

Незнакомка с цветными косичками и кастрюлькой на голове.

Генка оглянулся по сторонам, так и не заметил бы девчонку-букашку, полагая что ему послышалось. Хотя отчётливо расслышал в тишине квартиры обидное словечко «тупой». Шашура спустился на пол с табуретки, попытался понять, где источник ругательства. Может, из розетки? По соседству через стену как раз жила вредная, ругачая девчонка из старшего класса Рената Жикова. Она умела стрелять, как мальчишка, из рогатки, могла послать… подальше самими скверными словами самого отъявленного хулигана их двора Борьку Дебыркина. Могучий верзила – папаша Жики был известным спортсменом ещё со школы. Нынче боксёр, уличный драчун, участник боёв без правил для телека. Девчонка Жика никого на свете не боялась, могла запросто свернуть губы трубочкой, дунуть в розетку в стене, смежной с Генкой комнаты, и продудеть какое-нибудь гнусное ругательство, будто пожелать спокойной ночи задире Генычу. Чтобы позлить его. На всю ночь. Утром, по пути в школу, ещё и по-соседски отвесить тяжёлой ладошкой первоклашке «дружественного леща», чтоб тот передал такой же хулиганский привет ещё дальше, тому же безответному очкарику Грызикову.

Пока недобрый Геныч с удивлением озирался по сторонам, прислушивался к розетке в стене, микро-девчонка старательно оправила на себе ученическое синее платьице с белым кружевным воротничком, белыми нарукавниками, тронула пружинки косичек, стянутых разноцветными резинками, поправила на макушке… кастрюльку, воображая, наверное, что носит корону. Маленькая, железная, полированная кастрюлька была с двумя ручками по бокам и шариком-ручкой для крышки. Смешно. Напоминала хмурая девчонка скорее Метёлку-отличницу в таком же скромном синем школьном платьице. Из крохотной сумочки на бедре девчонка вдруг вынула огромный, с неё размером, пластиковый молоток-пищалку, с зелёной ручкой и розовой гармошкой ударника, подошла ближе к Генке и смело треснула великана по мизинцу ноги. Геныч и этого «комариного» укуса никогда бы не почувствовал, но его детская комната с синими обоями в белых облаках вдруг увеличилась до невероятных размеров огромного лётного ангара для ремонта самолётов. Такой ангар на аэродроме однажды Генке показывал папа-пилот. Домашний, стоптанный, драный тапок Шашуры вырос и стал похож на гигантский корабль без мачт и парусов, потерпевший крушение на рифах разбросанных книжек, альбомов, игрушек и коробок.

Перед Генкой, который уменьшился до хомячка, вдруг появилась нос к носу смелая незнакомка с цветными косичками и кастрюлькой на голове, снова грозно спросила:

– Обалдел, книжками швыряться?! Дурной совсем?!