– Ты чего? – подняла она всклокоченную голову.
– А? Да так, сон…
Ерёма медленно улегся обратно и уставился сухими глазами в окно. Он вспоминал полет разноцветных платьев с плечиков на кровать и думал, что в жизни, пожалуй, и правда надо что-то менять.
Про выхухольи байки
– Сам ты страпонесса! – выхухоль Аркадия с остервенением нажала крестик в правом верхнем углу. Ужасно хотелось плюнуть в монитор, но мысль о его казенности запихнула слюну обратно в глотку. – Прид-дурок…
Аркадия вскочила и тут же замерла в ужасе, уткнувшись взглядом в глаза директора. Бизон Евгений сутулой горой навис над стойкой администратора, коим являлась Аркадия, и молчал. Под давлением его глаз выхухоль медленно опустилась обратно в кресло и, кажется, даже перестала дышать.
– Зайди, – бросил Евгений, отлипнув от стойки.
Аркадия сглотнула слюну, которая от страха стала какой-то колючей, и потрусила за директором по коридору, готовая ко всему.
– Опять на знакомствах своих сидишь, – буркнул бизон, впихивая увесистый зад в кожаное кресло за огромным столом из красного дерева.
Выхухоль открыла было рот, но закрыла обратно, управляемая легким взмахом бизоньего копыта.
– А то я не знаю, – сказал Евгений устало. – Думаешь, там кто-то путный есть? Сомневаюсь я что-то.
Аркадия поникла. Она подумала, что сегодня же удалит свою страницу с этого дурацкого сайта, раз уж неистовое желание обзавестись мужчиной поприличнее и побыстрее считывается на раз-два. Выхухоль кусала губы и теребила в лапах край форменной куртки настолько рьяно, что даже не заметила, как Евгений встал и подошел к ней совсем близко.
– Аркаш…
По позвоночнику прошел электрический разряд. Выхухоль выпрямилась, выпучила глаза и уставилась в пространство перед собой. Бизонье копыто между тем спустилось с Аркадьевой лопатки на поясницу, задержалось там на пару секунд и продолжило свой похотливый маршрут, который Евгений явно давно отработал на множестве других тел. Аркадия сделала глубокий вдох и…
***
– Ну и дура! – сказала жужелица Марфа.
Они сидели на кухне квартиры, которую снимали на двоих. Аркадия только что объявила подруге, что уволилась без отработки, потому что харассмент – это отвратительно и вообще. И вообще! Марфа определенно не разделяла выхухольего мнения.
– Надо было раскрутить его на максималках. Вдруг повысил бы тебя. Или в жены взял бы.
– Сама ты дура, он женат.
– Ой-й-й, как женился, так и развелся бы, – продолжала гнуть свое Марфа. – Сейчас надо шустро лапами шевелить и мозгами заодно, а ты все приличную из себя стоишь. Не в девятнадцатом веке живем!
Аркадии вдруг захотелось перевернуть этот старый кухонный стол, разбить окно и вылезти через покалеченную раму на улицу. Бежать по проспекту и орать что-то нечленораздельное, размахивая снятыми во время бега трусами. Вместо этого она моргнула, чтобы прогнать видение, сказала: «Да ну тебя, Марфуша!» – и вышла в подъезд.
На улице мелко дождило. Аркадия хотела вернуться обратно, но передумала. Подняла воротник ветровки и побрела вдоль девятиэтажки, в которой пряталась их с Марфой квартира.
Прошла мимо детской площадки с вечно орущей малышней, мимо лавочек с флегматичными мамками и бабушками, через парковку, где опять ссорились два нервных водителя. Ноги понесли Аркадию в каком-то неизвестном, как она надеялась, направлении. Перекрестки сменяли друг друга, светофоры меняли цвета, меняли и лица прохожие. Только внутреннее состояние выхухоли стойко сопротивлялось измнениям.
Через полчаса эмоциональных скитаний она вернулась обратно на свою улицу и в двух кварталах от дома остановилась, будто споткнулась о корявое граффити: