– Для тебя честь и достоинство – это равно ущерб? Ущербный ты наш! Ты за честь денег получить хочешь? Ну, мы в Утылве нецивилизованные. Так утрешься!

– Посмотрим, чья возьмет. Я все по закону… Представляю сейчас исполнительного директора ТыМЗ. Статью за хулиганство никто не отменял.

– Молодец. А за воровство? с завода.

– Какое воровство?! Ложь! А если и так – не у вас своровано. Вашего там ничего нет. Вы никто. Быдло, нищеброды. Были ничем и скоро превратитесь обратно…

– Ах, ты! подонок! Вознесся! сукин сын… Допредставляешься, пес Варварин! Я спущусь и вырежу тебе нос с корнем. Чтобы с компаньоном уголовником на пару стали. Ничтожества!

– Права не имеете! Руки коротки!

– Рук достанет и отсюда достать! Хомяк! Держи!

Бумс! с балкона просвистел круглый твердый снаряд. Федя взвизгнул, сразу лишившись солидности. Еще раз бумс! согнулся пополам. Попятился с дистанции удара. Рядом не оказалось ни щита, ни танка, чтобы за него спрятаться. Только лавочка.

– Алексей! уйми тетку! Распоясалась…

Что это? картошку метают?! Влада смотрела и почти млела от восторга. Второй раз за одно утро. Нет, поездка в Утылву – неплохая затея. Всплеск (взбульк) адреналина. Сразу столько всего приключилось. Скучный Кортубин отдыхает.

Федя девчоночьего восторга не поддержал. При том, что не сомневался – Ирэн исполнит угрозу и расцарапает ему щеки вдругорядь. Можно в милицию жаловаться – отчего ж нельзя? Но в дикой Утылве милиционеры – нецивилизованные дикари; и жалоба мужчины, что его покалечила женщина, не встретит уже упомянутого восторга. Ростовщиков нигде не любят. И лично лейтенант Клим Жадобин очень не любит. Жизнь осложнится. Оно Феде надо?

Цуков оценил ситуацию на местности – в общем дворе. Не дожидался, когда племянник Ирэн (который явно Феде не друг!) опять выпроводит его каким-нибудь жестоким способом (второго позора не стерпеть!). Представитель директорши побежал, петляя. Ирэн со стрельбой управлялась шустро, азартно: прицел! огонь! Картофельные снаряды свистели по извилистой Фединой траектории. Цуков стремительно удалялся в сторону Проспекта космонавтов – туда же пролегал путь в управу. Но для совещания вроде бы преждевременно. Широкая спина бизнесмена напоследок мелькнула в кустах сирени.

– Бли-и-ин… – Влада с выдохом досчитала до пяти.

На цифре пять Лешина тетя по инерции запустила последнюю картофелину. Недолет. Не то, что до середины Днепра – снаряд рухнул посередине пустыря. Конец сражению. Победа. Ирэн вытянула руку в эффектном древнеримском жесте: Viva victoria!.. Уже прозаичным тоном бросила племяннику:

– Подбери в ведро. Нечего добром раскидываться… Ты меня понял? Ну! Если твоя шмара появится, я ее…

– Блин, – опять простонала Влада.

– А с ней можешь, – великодушно позволила Ирэн. – Ты не бойся, девочка. Я не буйная. Но любого человека достанут…

Балкон опустел. Леша не повиновался приказу и не пошел собирать картошку. Он почесывал нос как бы в задумчивости. Наверное, думал о своем разговоре, о таинственном диворе – вот прямо в стихах.

– Если этот жулик возвратится? с милицией?.. Считаешь, нет? Хорошо… Тогда что за дивор такой? Диво? С чем его едят? – пристала Влада. – И по какой причине его обязательно надо вернуть? Даже из носа? или откуда?

– Не из носа. Петька утащил из гостиницы. Сам не понял, что сделал. Если он еще с дивором везде шляется – в Утылве на митинге и в Пятигорье…

– Как же он не замечает? Это что, маленькая вещь?

– Дивор почти невесомый. Вот в твоей маленькой ладошке скроется. Дунешь – полетит. И прилетит на наши головы!.. А Петька с огнем играется… Он меня просил, чтобы я тоже в его дурацких митингах участвовал. С вороной каркал и с котом мавкал… Идиотство! Верить, что добьешься справедливости. Правый Блок – очередная Петькина блажь.