В наступивший момент Федя громко привлек внимание. Дочь Максима Елгокова в испуге окинула мужчину шальным взглядом, который не прояснился от начала его бесцеремонной речи – словно Цуков продолжил с предыдущего, весьма волнительного момента, что его терзал. Леша Имбрякин не поприветствовал наглеца никак.

– Я не с обидой пришел. Хотя мне очень, очень обидно. Не заслужил я… Но ради серьезного дела готов переступить… Мне поручено напомнить… Алексей… Что ты обещал Варваре Ядизовне исполнить. Кровь из носа!

– Точно. У вашего компаньона из носа немало крови пролилось… А не надо по ночам через проходную ворованный металл возить! Не нарвался бы на рыжих зверьков с коготками. Все знают. Пилят станки и возят.

– Да почему ворованный? У нас все законно. Бумаги имеются. Заводским начальством подписаны. Господин Пятнашков собственноручно… Мы – официальная фирма. Я прямо говорю. Не скрываю. Чтоб жуликами нас не считали. Это коммерция.

– Пятнашков? Дядя Витя? Чтобы дядя Витя своим тылкам эдакую свинья подкладывал. У него же родственники в Утылве все на ТыМЗ работают, а он завод разоряет.

– Точно, дядя Витя. У него полномочия от собственника. Видишь, все не так, как поначалу кажется. Молодежь склонна судить, не разобравшись… Но ты-то разобрался. Каждый сам за себя. Ты хорошо уразумел. Только не надо вслух озвучивать. Мы, умные люди, поймем, а прочим необязательно.

– Вы мне не друг! После всего…

– Так и ты мне не друг. Друзей с лестницы не спускают. И не прощают за позор… Однако меня прислали по важному вопросу.

– А вы кто? бизнесмен, то есть жулик? – влезла заинтригованная Влада. – Может, даже местный олигарх? Тылвинский дядя Гера Сатаров?

– Ну, до господина Сатарова мне как до луны Мы тут помаленьку… станки пилим… Но сейчас не про станки. Железяки ржавые они… Помнишь, что обещал, недруг?

– Помню. И выполню, – Лешка неприязненно скривился.

– Необходимо вернуть дивор. Госпожа Пятилетова особенно подчеркнула. Последствия непредсказуемы. И она очень полагается на тебя.

– Обещал – значит, верну… Слишком все закрутилось. И затруднилось. Вот зачем было Петьку похищать? Он же теперь настороже стал. И моего отца тут приплели каким боком?

– Не в курсе. Я даже не ведаю, что возвращать будешь. Какой – такой дивор… Экскалибур или световой меч, жезл Энгру, волшебную палочку или Щаповскую – что-то настолько смертоносное… Мне просто велели передать…

– Передали? Теперь уходите. Поговорили.

– Легко. У меня своих дел выше крыши. Архиважных! Я приглашен в управу. Среди немногих достойных и уважаемых граждан. Да, представь себе! А Ирина Вячеславовна, тетка твоя, уже никогда не представит… Госпожа Пятилетова инициировала обсуждение будущего Утылвы. Только из уважения – да не к тебе, а к серьезным людям – я здесь. Свою миссию исполнил.

Рано Федя так решил. И про Ирэн обмолвился. Темноволосая голова над балконом внимательно следила за недружескими переговорами и одновременно сама себя подзуживала. Во времени совпало, что слова директорши были переданы по адресу (то есть, кашкукскому пареньку Леше), и у верхнего наблюдателя терпение лопнуло – чпок!..

– Федька! Сукин! приперся! И брюки переодел… Танька-то прореху зашила? Выглядишь как приличный человек. Якобы и с совестью у тебя в порядке… Мало схлопотал?

– С вами я вообще не разговариваю! В упор не вижу! Хулиганка!

– Хорошо, хоть проституткой не обозвал. А то нанесла бы я на твои масляные щечки перманентный макияж. На этот раз до мяса!

– Смешно. Я больше посмеюсь, когда приду к вам с милицией, если долг не заплатите. С процентами! А за поруганные честь и достоинство отдельная компенсация полагается. Моральный ущерб. Как во всем цивилизованном мире.