– Успокойся, Томми, что тебе всё время неймётся? – вмешался Баззи – давайте лучше сыграем, пока солнце не село.

Это была не игра, а драка. Ален пытался взять реванш за нанесённую обиду, и, благодаря его решимости, команда, в которой он играл, одержала победу.

– А ты молодец! – после игры Томми подошёл к Алену и похлопал его по плечу. – завтра придёшь?

– Не знаю, – стушевался Ален.

– Мамочка не отпустит?

Ален поднял глаза, и Томми смутился.

– Я просто пошутил.

– Мне надо идти, – в ответ сказал Ален – Баззи, ты со мной?

– Я ещё побуду здесь.

– Как хочешь, – пробормотал Ален и побрёл домой. Он знал, что его ждёт хорошая взбучка, и не ошибся. Мать была в ярости.

– Ты где был? – кричала она – Я что тебе сказала?

– Не отходить от дома.

– А ты что сделал?

Слова сопровождались ощутимыми шлепками, Ален, как мог, уворачивался от них, но мать всё равно наносила болезненные удары.

– Завтра пойдём в церковь.

– Зачем?

– Молиться и каяться. Ты согрешил.

– Да, мама.

– Иди в постель и жди меня, мы ещё не договорили.

Укрывшись с головой, Ален дал волю слезам, он плакал не от обиды, не от боли, нет, от чувства вины за то, что ослушался мать.

«Меня ждёт ад, я буду гореть в аду и никогда не встречусь с Джесси».

– Ален, ты спишь?

В комнату вошла бабушка. Ален быстро вытер глаза.

– Нет.

– Досталось тебе от матери?

Ален кивнул.

– Я сам виноват. Не послушался её.

– Ты прав, маму нельзя огорчать. Она беспокоится о тебе.

– Но мы так здорово поиграли, почему мне нельзя играть с ребятами?

– Тебя могут ударить, обидеть, а то и покалечить.

– Подумаешь, пара синяков.

Бабушка погладила его по мягким волосам.

– Помни только одно, мы все тебя очень любим.

– Я тоже вас очень люблю. И Джесси.

– Тебе не хватает его?

– Очень.

– Это пройдёт, всё проходит. Твоя боль утихнет.

– Правда?

Его взгляд пронизывающий и молящий заставил Мэй отвести глаза. Она тяжело поднялась и вышла. Ален снова остался один, в комнате была кромешная тьма, и его окатило ледяной волной страха. Он выскочил из комнаты в поисках матери. Она мыла посуду, мальчик подошёл к ней.

– Прости меня, мама, я виноват.

– Я боюсь за тебя. – глухо пробормотала Грэйс – я не переживу ещё одной потери.

У меня больше никого нет.

«А как же папа?» – хотел спросить сын, но промолчал. Несмотря на десятилетний возраст он понимал гораздо больше своих сверстников. Слишком рано ему пришлось стать старшим в семье. Мать во всём полагалась на него, всё чаще жалуясь ему, как тяжело ей живётся. И сын, как мог, пытался смягчить её боль. Отец всё чаще стал уходить из дома, возвращался за полночь, и от него неприятно пахло. С тех пор его место в супружеской постели занял Ален. Мама прижималась к нему, как будто хотела раствориться в маленьком сыне. Часто сквозь сон он слышал её всхлипывания, тогда мальчик поворачивался к ней и прижимал к себе, успокаивал, шептал какие-то слова утешения, мама затихала, и они засыпали, крепко прижавшись друг к другу.

…– Тебе надо отдохнуть, присядь. Ты простила меня?

– Конечно, милый. Я уже давно не злюсь.

– Мамочка, вы с папой больше не любите друг друга?

– Почему ты так подумал?

– Вы постоянно ссоритесь…

– Так иногда бывает между взрослыми.

– Да, но в последнее время это случается всё чаще.

– Столько всего навалилось.

– Это я виноват.

– Нет, не думай так, твоей вины здесь нет.

– Вы разведётесь?

– Нет, конечно, нет. Бог свёл нас, мы давали ему обет всегда быть вместе.

– Папа любит тебя.

– Я знаю, но…

– Мама, не ругай его больше. Мне очень больно слушать, как вы ругаетесь.

– Сынок, я постараюсь, честно.

Ален ещё больше прижался к матери и произнёс:

– Всё будет хорошо, детка, я всегда буду заботиться о тебе, – произнёс сын тоном взрослого мужчины.