Он ехал неторопливо, отпустив поводья, и смотрел по сторонам, изредка потирая левую сторону груди. Непривычно сильно болело сердце. После недели дождей улицы казались промытыми и, несмотря на жидкую грязь под ногами, почти праздничными. Вот только лица прохожих, несмотря на воскресенье, казались по-будничному озабоченными.

Мимоходом лорд подумал, что слишком часто встречает теперь такую вот печать озабоченности и – что греха таить – настороженности на лицах встречных. И неважно, во дворце или на улице – словно прислушиваются люди, словно недоумевают, что же дальше будет и как жить. А может быть, мелькнула мысль, это ему лишь кажется – у самого на душе тяжело, вот и видит в других все, что у самого болит. На воре шапка горит, усмехнулся старый лорд.

Миновав рынок, Лестин покосился на темную громаду Башни и вздохнул. Лорд Марч… если бы тогда, месяц назад, он точно знал, что сможет помочь, рванулся бы на помощь, не раздумывая. Все равно надеяться больше не на что…

Если, конечно… если то, что он услышал сегодня – не сказка и не выдумка. И не яма, в которую с размаху лезет старый придворный, потому что жить без веры – еще страшнее.

Солнце клонилось к закату. Через Ворота тек сплошной людской поток: торговцы, ремесленники, крестьяне разъезжались с ярмарки. Стражники у ворот парились в тяжелых доспехах и, сняв шлемы, вытирали взопревшие лбы – день выдался почти по-летнему жарким. Лестин подумал, что и он оделся сегодня слишком тепло, но сразу за Воротами ветер хлестнул холодной плетью – уже осенний, вечерний, зябкий.

Дорога, которую указал солдат, вела из города к поместью графа Радича. Если то, что рассказал солдат, – правда, то пока все вроде совпадает. Как же он, бедняга, волок раненого – ночью, от каждой тени шарахаясь? Простой мужик, солдат… Господи, неужели это – правда? Лестин поднял голову, взглянул в высокое, без единого облачка, небо и перекрестился украдкой. Или Ты и правда любишь нас, что помогаешь – вот так, почти чудом?

Лавка торговца оружием выделялась среди домиков и домишек узорчатой вывеской. Лестин привязал лошадь у входа и неторопливо поднялся по ступеням. Прозвенел в глубине колокольчик, метнулся из-под ног серый кот, пахнуло теплом и оружейной смазкой. Хозяин – щекастый малый с черными пристальными глазками, увидев лорда, расплылся в улыбке и выложил на прилавок едва ли не дюжину изящных стилетов. Лестина знали и уважали здесь; спустя несколько минут болтовни ни о чем, а более всего о свойствах привезенных из-за моря кинжалов хозяин украдкой кивнул на незаметную дверь за стойкой.

Черный вход выходил во дворы, а оттуда дорога известная – не впервой. Через пару минут коренастый, закутанный в простой плащ буржуа неторопливо шагал по пыльной деревенской улице.

Маленький, неказистый дом в самом конце улицы Лестин узнал сразу – солдат описал его точно. Низкое солнце золотой кистью мазало маленькие, подслеповатые оконца и кривую яблоню во дворе. Труба дымила – видно, по осеннему времени уже начали топить печь. Калитка не заперта; из подворотни выскочил навстречу кудлатый щенок, но лаять не стал, приветливо обнюхал нежданного гостя. Лестин решительно повернул щеколду.

Чисто выметенный маленький дворик, поленница, в глубине – сарайчик. Невысокое деревянное крыльцо… скрипнула дверь, из избы вышел давешний посыльный – Лестин признал его по неторопливой походке. Всмотрелся, приставив ко лбу ладонь козырьком, чуть приметно улыбнулся. Подумал, поклонился.

– Доброго вечера, ваша милость, – негромко проговорил солдат. – Заходьте в дом… я только дров наберу, мигом.