Исполнив всё, сидел один в тиши.

Ему теперь хотелось на свободу,

В ночное небо, хоть глазком взглянуть,

Осталось лишь мелодию припомнить,

Что сможет осветить на волю путь.

Он заиграл, но звук не получился.

Урок ещё «блуждал» внутри него.

Объёмность, широта не удавались.

Тон явно отличался от всего.

Но вот тьма из густой прозрачной стала,

Такой, когда рождается рассвет.

Желаемое действие, свершилось –

При звуках стал играть лучами свет,

Указывая юноше дорогу,

Что к выходу должна была вести,

В пещерах разноцветных не плутая,

По быстрому, нехитрому пути.

И музыкант увидел, как обманом,

Запутывало эхо каждый раз,

Водило по петляющим дорожкам,

Давая своим голосом приказ.

Его цель оказалась совсем рядом.

Всего и нужен был лишь поворот

Направо, чуть вперёд, потом налево,

И вот уж тот заветный выход-вход.

В лицо и грудь повеяло прохладой

Таинственной и сказочной ночи.

Свет, без игры на скрипке, растворился,

Зато луна расправила лучи.

Да, это было просто наслажденье.

Впервые за десяток трудных лет

Давид опять воочию увидел

Паденье звёзд, что оставляют след.

Он вспомнил про возможные желанья,

Их быстро постарался загадать.

Мечта хранилась видно в подсознанье,

Был нужен миг, когда её достать.

На всё смотрел Давид теперь иначе.

Он видел по-другому цвет небес.

Оттенки у земли светлее были,

А выше, чернота шла в перевес.

Свет маленьких светил чудесно красил

И оживлял мерцаньем пустоту.

И юноша проигрывал уж в мыслях,

Как слышит в звуках свет и темноту.

Всё по-другому жило и дышало.

Нет! Нет! Природа вовсе не спала,

Она себя окутывала тайной,

Прислушиваться тщательней звала.

В ночи казался лес намного строже,

Теплом делилась матушка земля.

Она тому, кто телом прикасался,

Дарила то, что вобрала в себя.

Прохладный воздух был успокоеньем,

Живительным, целительным глотком.

Цветы и травы пахли ароматно,

Всю силу, отдавая целиком.

Да, ночь не день, не утро и не вечер.

Давид уже сложил в душе рассказ,

Который он не смел пока исполнить

Открыто, как смог каждый бы из нас.

Верней сказать, мы вольны и свободны

Играть тогда, когда мы захотим.

Но так, как он, услышать и озвучить

Не сможем, тут талант необходим.

А он имел его, да и по правде,

Учитель у него прекрасный был.

И слову музыкант всегда был верен.

Раз обещал, так значит, не забыл.

Впитав в себя все краски и прохладу,

Давид пошёл спокойно, отдыхать.

Он наиграл себе немного света,

Чтобы во тьме в пещере не плутать.

Уснул, как говорят, почти мгновенно,

И погрузился в необычный сон:

Он видел город, вкруг большие стены,

Большое войско, где пред ним лишь он,

Больных людей, просящих излеченья,

Молящего мужчину спасти дочь…

До юноши никак не доходило,

Как смог легко уйти он в эту ночь?

В ответственный момент открытья тайны

Его звук эха начал пробуждать:

«Давид, вставай! Настало уже утро!

Пора идти пещеры убирать!»

Волшебный сон для юноши был сказкой,

Навеянной картиною ночной.

Впервые он почувствовал реально,

Что был там своим телом и душой.

До этих пор одни лишь только звуки

Картинками летали вкруг него,

А снившиеся дивные виденья

Вдруг мысли перепутали его.

Уборка мало время занимала.

Давид так наловчился исполнять

Мелодию для щёток, тряпок, перьев,

Что зал за пять минут мог засиять.

Но это на прогулку не влияло,

Пещеры теперь были не близки.

По тропкам, где водило его эхо,

Казалось, до урока не дойти.

Но как-то непонятно получалось,

Что он при этом, всё же, успевал

Хоть ненадолго солнцу улыбнуться,

И не позволить магу, чтоб он ждал.

Давид так отточил своё уменье,

Что звуки им «хватались на лету».

Он с лёгкостью осваивал ученье,

Не падая в бессилье в темноту.

Как прежде говорил ему учитель:

«Удастся сразу – отдыхай весь день…»