Ольгарт опять ошибся. Это не они его тройка. Койер и Уйх переглянулись и с энтузиазмом начали объяснять кипящему от возмущения коллективу, что они никоим образом не криворукие пеньки. Они работу знают. И, если их тройка будет первой, то уж они расстараются и обеспечат Рохору столь убедительный вид, что сам Нуар заплачет от жалости и решит, что малость переусердствовал с наказанием.
Ольгарт ошалело потряс головой. Не помогло. Кто-то здесь определено сошел с ума. Или он, или остальные здесь присутствующие. Или вообще весь этот мир.
– Поймите, – вдохновенно излагал тем временем Рохор. – Вопрос безопасности нашего предприятия стоит выше личных амбиций и…
– Зараза! – кипятилась Сельда. – Ты, ушлый купеческий сынок! Ты везде без мыла пролезешь. Думаешь, опять всех заболтаешь?
– У купчишек это в крови, – морщился аристократ. – Жулье они неприличное. Были и будут жульем.
– Ребята, но я же прав.
– Да? – шипела Сельда. – А вот пошлем мы тебя сейчас вместе с твоими жульническими идейками к семихвостым подземным сорокопяткам на полдник. И будет у тебя вид печальный и насквозь несчастный.
– Печальный, кто бы спорил. Но ведь здоровый и цветущий. А Нуар посмотрит и задумается… Сельда, но я же прав!
– Зараза! Тебя послушать, так ты всегда прав. Интересно, а в своей тройке вы будете бросать кости за первенство? Или ты и там всем мозги промоешь?
– Се-ельда, – укоризненно протянул Рохор. – В своей тройке мы уж как-нибудь без тебя разберемся.
Он кинул быстрый взгляд на несколько напрягшихся товарищей по тройке и закончил, – Главное, чтобы наша тройка пошла завтра в алтарную, и пусть сбудутся все наши планы и мечты!
И он опять лучезарно улыбнулся.
8. Эпохальный эксперимент, или Во всем виноват Нуар.
Что вы наделали? – потерянно спросил Ольгарт. Он стоял около своего медицинского стола и смотрел на… он даже не очень представлял, как это назвать… то, что человек, это понятно, но узнать, кто конкретно…
Хотя если рядом стоят Койер и Уйх, то кто это может быть?
– Что вы наделали?
Парни посмотрели на Ольгарта чистым незамутненным взглядом.
– Мы очень старались, – сообщили они.
Великие боги, что делать-то? Он же не справится! Он считал, что оживит пациента, прихватит «на живую нитку» несовместимые с жизнью повреждения и будет спокойно лечить. Но тут… тут этих несовместимых столько, что не знаешь, за что хвататься. Сейчас, пока пациент поднят и зафиксирован, Ольгарт может пялиться на него сколько угодно. Но только он его оживит, время пойдет, потикают часики. И, судя по состоянию пациента, будет у него, Ольгарта, всего несколько минут на работу. Как прикажете успеть? Он не может одновременно лечить всё, даже если «на живую нитку»
Что делать-то?!
Ольгарт снова взглянул на двух ненормальных идиотов, стоящих перед ним с видом людей, хорошо выполнивших свою работу. Специалисты… демоны б их побрали.
– Какие-то проблемы, мэтр? – вылез Койер, и Ольгарту впервые в жизни искренне захотелось убить человека. Ну, не считая Нуара, разумеется, его-то убить уже давно мечталось.
Мысль о Нуаре как-то сбила с него часть праведного негодования. Во всем виноват Нуар, это же очевидно. Сломал бедным детям психику. Их жалеть надо, вот! И долго, тщательно, кропотливо перевоспитывать.
Да и он, Ольгарт, сам-то хорош. Тогда, на отмечании «Новой Эры», ему все уши прожужжали подробнейшим изложением всех деталей этого, с позволения сказать, эксперимента… что б ему в Нижний Мир провалиться вместе со всеми экспериментаторами включая его самого. Все же было подробно рассказано. А он чуть ли не уши затыкал, свою драгоценную нервную систему берег, кретин безответственный! Если бы сподобился выслушать, вникнуть, так запретил бы половину… ну, ладно, треть всех этих «технических элементов».