А теперь, дети, идите отсюда, поиграйте на свежем воздухе. Дайте мне немного поспать, а потом можете вернуться, ладно?

Никогда прежде я не ощущал такого облегчения. О, боже! Когда я осознал, что это был всего лишь сон, то сначала мне стало хорошо, а потом – чересчур хорошо. Один хотел того, другой хотел этого… Я же не святой и не могу разорваться, чтобы доставить удовольствие всем поровну. Неужели трудно понять такую простую вещь?

Сначала я сидел возле камней, и рядом со мной низвергался водопад. Зеленая вода была прозрачная: я мог с легкостью разглядеть замшелые камни и небольших рыбок на глубине. Водная лавина каскадом падала вниз: вокруг эхом разносилась шумная какофония воды, разбивавшейся о россыпь камней, вздымая белую пену и волны на поверхности. Брызги превращались в сплошную водную пелену в воздухе, орошая мне лицо… Как прохладно и освежающе. Яркие солнечные лучи пробивались сквозь висевшую в воздухе водную пелену, создавая радугу. Я сидел на камнях и нежился на солнце, болтая ногами над прозрачной водой, обсыхая после прыжка с утеса и краткого заплыва. Сидел я, казалось, недолго, но мое тело быстро стало красно-коричневым и покрылось гусиной кожей – руки, грудь и ляжки. Я был совершенно нагой и слегка дрожал. Мой член съежился до размеров мизинца.

Когда я почти высох, а подгоревшую кожу на спине стянуло, я медленно встал, балансируя на скользком утесе, и приготовился к очередному прыжку в воду. В прошлый раз мне удалось три раза сделать в воздухе сальто, но сейчас захотелось прыгнуть ласточкой, как это делали парни в зарубежных фильмах. По опыту прошлых прыжков я знал, что здесь довольно глубоко, так что прыгнуть головой вперед было совсем неопасно. Я крикнул приятелям, плескавшимся внизу подо мной, привлекая их внимание:

– Я сейчас прыгну ласточкой!

Но кто-то из них крикнул в ответ, что он уже так прыгал и что я просто ему подражаю, а другой предложил мне придумать что-то более изобретательное. Эти ублюдки вечно старались меня превзойти. Я был оскорблен. Я считался вожаком нашей ватаги, несмотря на то что был среди них самым маленьким. Я попытался придумать более замысловатый прыжок, а другой мой приятель – придурок Сомчай, кто же еще! – стал подбивать меня плюхнуться в воду лицом, расставив руки в стороны, точно орлиные крылья.

– Ну, разве ты не мужчина? – подначивал он меня.

Сомчай, гнусный ты ублюдок! Конечно, я мужчина, еще какой. Но в чем смысл? Сомчай все продолжал меня подзадоривать, говоря, что если я такой трусишка, мне лучше осторожненько сползти по утесу к воде, а он сам прыгнет. Другие парни хохотали до упаду. Мой младший братишка тоже плавал с ними. Он глядел на меня, но я не понимал, то ли он пытался меня остановить, то ли подзуживал вместе со всеми.

Я потеряю лицо, если не пройду это испытание. Я точно знаю: мне будет больно, но зато я не стану жертвой их насмешек. Я очень даже мужчина. Выпрямившись стрункой, я приготовился к прыжку. Ребята внизу продолжали вопить. Я пошатнулся, краешком глаза увидев, что сзади ко мне подкрался кто-то из них. Я сразу понял, что он намеревался меня столкнуть, и увернулся, прежде чем тот успел до меня дотронуться.

– Ха! Ну ты и идиот! – торжествующе крикнул я, но моя нога поскользнулась на поросшем мхом камне, и я упал.

– Я так и знал, придурки! – кричал я им, летя вниз и изготовившись к удару о воду и к волне боли, которая пробежит по всему моему телу: боли, что взорвется сперва в животе, а затем спазмами разойдется по рукам и ногам.