Голос дрожит, она вот-вот заплачет. Это не подделка. Никто не может вести себя так убедительно, не испытывая истинных чувств. Что все это означает? Что я ошиблась? Что мне все померещилось? И это вовсе не Алиса, а просто Изабелла?

Изабелла: И тут она заявила, что он мне не настоящий отец.

Клара: Надо же выбрать такой момент, чтобы все рассказать! Чудовищно.

Пьер: Просто жестоко.

Арвид: Да она больная. А у тебя по поводу этого какие чувства?

Изабелла: Даже не знаю. Ведь у нее тоже горе. Наверное, я не должна быть к ней несправедлива. Ей тяжело. У нее жизнь сложилась непросто. И все же она изо всех сил старалась быть хорошей мамой.

Может быть, Изабелла оказалась здесь случайно? А что если она вообще ничего не знает? Нет, все не так просто. Она что-то скрывает. Но что?

Клара: Ясное дело, у нее тоже горе, но все-таки.

Арвид: В любом случае, это недопустимо. Такие вещи нельзя рассказывать так бестактно.

Изабелла: Было бы куда логичнее, если бы мама оказалась моей приемной мамой.

Я: Что ты имеешь в виду?

Некоторые участники уставились на меня, переглядываются. Плевать. Мне нужно все выяснить.

Я: Твоя мама, как ее зовут?

Изабелла: Керстин.

Я: У вас с Керстин сердечные отношения?

Изабелла: Даже не знаю, что сказать. С папой я могла поговорить обо всем на свете. А мы с мамой как будто с разных планет.

Арвид: Какая мама не с другой планеты?

Облегченный смех в группе. Я пытаюсь улыбнуться.

Арвид: Моя настаивает, что завтра завалится ко мне в гости. А я все не научусь говорить нет.

Клара: Ты должен научиться охранять свои границы.

Разговор переходит в другое русло, участники обсуждают что-то между собой. Я хочу услышать побольше об Изабелле, но не могу вклиниться, не вызвав у других изумления. Мне кажется, Изабелла хочет еще рассказать о Керстин – женщине, которая называет себя ее матерью.

Было бы куда логичнее, если бы мама оказалась моей приемной мамой.

Что это может означать? Она знает, что Керстин не является ее биологической матерью? И хочет показать мне, что ей это известно? А кто такая эта Керстин? И что известно ей?

Сосредоточиться невозможно. Я понятия не имею, о чем говорит группа. Слишком много мыслей вертится у меня в голове.

Алиса, все что произошло, когда она пропала, – и после того.

И то, что случилось потом, двенадцать лет назад, когда моя жизнь снова рассыпалась на куски.

Поездка в «Страндгорден».

Заявление Лины Ниеми.

Сообщение о моей смерти.

Кто кладет такое в почтовый ящик?

Это предупреждение?

Угроза?

Хенрик был в бешенстве. В первую очередь от того, что я решила не обращаться в полицию. К сожалению, не так уж редко случается, что психотерапевтам угрожают. Но в моей практике такое впервые. Человек, пославший мне это, подходил к нашему дому. Он положил письмо в наш ящик. Но мысль о том, что кто-то готов нанести мне физический ущерб, кажется абсурдной. Никто не может ненавидеть меня так сильно, чтобы зайти так далеко. Во всяком случае, насколько мне известно.

Да и что может сделать полиция? Письмо написано от руки, разумеется, без подписи, без имени отправителя.

Хенрик предположил, что оно написано Линой или ее родителями, – это единственные люди за все годы моей работы психотерапевтом, которые демонстрировали по отношению ко мне открытую враждебность.

Возможно, он прав. Это могли написать родители Лины, кто-то из них или оба. Это могла быть сама Лина. А может быть, это совсем другой человек. Кто-то из моих пациентов. Например, кто-нибудь из группы, которая сидит передо мной сейчас.

Может быть, это Изабелла Карлссон.

Я слишком долго просидела, погруженная в свои мысли, и я поспешно выпрямляюсь на стуле.