– Все так говорят, да не все делают, – многозначительно в очередной раз бросил Путинцев, потом, применив свой коронный прием, кинул на ковер тренера, который не мог, не имел права не поддаться дзюдоисту Путинцеву, так как держава не простит столь вольного обращения с драгоценнейшим телом Верховного Правителя.
Часть третья
Отцвела весна, отблагоухала. Прошло лето, укатило в даль-дальнюю. Канула в Лету и златая осень. Как всегда, неожиданно для державников наступила зимушка-зима с ее снежными метелями и лютыми морозами. Народ, угомонившись, залег на печах и носами, подрёмывая, запосапывал.
И лишь в палатах белокаменных, далекими предками построенных, нет тишины – там переполох. Курьеры важные, бережно держа депеши засургученные, снуют туда-сюда: от Красного крыльца до Старой площади Первопрестольной и обратно. Редкие прохожие, поёживаясь на морозце, глядя на суету, задрав на затылки поизношенные шапчонки и раздумчиво почесывая немытые шевелюры, догадливо хмыкали.
– Не иначе, – говорили, – Покровитель что-то затевает, – просморкавшись на снег и утерев красные носы подолами задрипанных зипунов, друг друга спрашивали. – Неужто опять того… этого… Ну, реформы какие-нибудь удумал? – перекрестясь на храм Василия Блаженного, сплюнув через левое плечо, добавляли. – Пройди, лиха-беда, мимо, изыди!
Главный канцелярист о ту пору сам сна напрочь лишился и всех клерков замордовал. Он искал и не находил решения задачи, поставленной перед ним его Покровителем. А время уходит – так считает Наставник, хотя его подопечный полагает иначе (год с гаком до тревожащего события), но молчит, ибо возражать – себе дороже. Давно ли на его глазах Путинцев выпер главу своего Кабинета Министров Касьянкина. Уж на что Касьянкин был послушным Великому Правителю, а вот взял и турнул. И за что? Лишь за то, что тот поимел свое суждение. Хотя, как догадывается Дениска, не только и не столько за это. Касьянкин, видишь ли, вполне мог стать конкурентом его Попечителю, то есть заявить однажды претензии на верховную власть. Отчего бы и нет? Глядится, особенно рядом с Великим Правителем державы, ставшим таковым по дикому стечению обстоятельств, выигрышно, иначе говоря, импозантно: высокий, стройный, холёное лицо, грамотная речь, образованный и опытный экономист (не чета чекисту), прямая и слишком явная противоположность Покровителя. Так что иметь рядом столь опасного конкурента – себе дороже и действия, предпринятые в сторону Касьянкина, Дениска безоговорочно одобряет, ибо он сам поступил бы на месте его старшего друга Путинцева точно также. Говоря по чести, Дениска готов помечтать, что когда-нибудь и может статься, что… Мечты гонит вон, так как понимает: они несбыточны как практически, так и теоретически. Стало быть, в статусе погонялы у Покровителя бегать ему до скончания жизни, впрочем, и тут никто не дает гарантий. Сболтнешь что-нибудь этакое и полетишь вверх тормашками в Тмутаракань.
Страх в глазах и дрожь в коленках явно свидетельствовали о том, что судьба Дениски висит на волоске: еще чуть-чуть и полетит, без учета многолетнего верного служения, в тартарары. И полетел бы! Но тут судьба вновь улыбнулась, улыбнулась широко и самым загадочным образом. Ну, не чудо ли, а!?
Ближе к вечеру зазвонил заветный, украшенный двуглавым орлом, телефонный аппарат. Дениска, не ожидавший от звонка ничего для себя хорошего, лихорадочно схватил трубку.
– С радостью слушаю, дорогой Василий Васильевич!
На том конце провода, очевидно, не разделяли его восторженные эмоции, поэтому коротко и бесстрастно прозвучало: