– Все равно не понимаю, дядюшка: не ты один, а все…

Дядюшка недовольно прервал.

– Не о других рассказываю, а о себе… Какое мне дело до «всех»?! Чтобы ты поняла, на пальчиках объясню… Знакомлюсь с девушкой. Встречаюсь неделю, другую. Влюбляюсь по уши: вижу одни достоинства и отказываюсь видеть недостатки.

– Романтическая натура, – вставляю я. – Ничего плохого.

– Э, нет, дорогая… Все не так… в моем случае. Я что, втюрившись, делаю? Становлюсь на колени и предлагаю руку и сердце…

– А девушка в ответ…

– От скороспелости моей шарахается в сторону. Нет, чтобы сделать шаг назад, остыть, выдохнуть и начать новое наступление на непокоренную крепость, я, обидевшись, ухожу навсегда.

– На что обижался? Неужели думал, что девушка тотчас же кинется к тебе на шею и заверещит на всю округу: «Да-да-да! Согласна! Буду твоей! На вечные времена!»

– Именно! К этому приготовила односторонняя классика. Другого исхода не видел: если влюблен, то следующий шаг, считал я, – женитьба, поход в отдел ЗАГСа. Подобные выходки повторялись из раза в раз. Я искренне считал, что секса с девушкой до свадьбы быть не может. Так случилось, в частности, и с первой моей женой. Через месяц расписались и только, отгуляв свадьбу, случился первый интим – у меня и у нее. Откуда мне было знать тогда, что, несмотря на чувства, возможна сексуальная несовместимость, заложенная, между прочим, в людях матушкой-природой?

– Ошибка твоя, дядюшка, громадная, стратегическая.

Он насупился.

– Не только моя, а и советской власти, – дядюшка вновь отвернулся и стал рассматривать что-то за окном.

– Согласна: пятьдесят на пятьдесят. Однако, дядюшка, став зрелым мужчиной, свое взял… Оторвался по полной.

– Ты права… – он, ухмыльнувшись, добавил. – Правда, кидаться в колени возлюбленной не перестал до самой старости. Чуть что – бац и я вновь на полу. Короче, горбатого могила лишь исправит – такой, племянница, итог моих любовных исканий.

Дядюшка (слава Богу, все еще жив) часто вспоминает своих женщин, а их (из тех, который я знаю) пару десятков точно наберется. Признается: охальник тот еще был. Верю ему на слово.

Сегодня, когда по привычке забежала попроведать, когда почаёвничали, старик, откинувшись на спинку стула, зажмурившись, в очередной раз начал «исповедоваться».

– В «Одноклассниках», – всем своим видом изображая недовольство, забурчал он, – нарисовалась… – я во время пауз ни о чем не спрашиваю, потому что знаю: бесполезно. Больше того, что захочет, не скажет. Клещами из него не вытянешь лишнего. – Лёлька, стерва этакая, – дядюшка так называет Ольгу, вторую свою официальную жену. – Как-то отыскала… Удумала… В качестве аватарки выставила фотку… Фотке-то без малого пятьдесят годков… Красотка… Была… Сейчас, пожалуй, стала другой: страшненькой… Как и я…

Насчет себя дядюшка явно преувеличил: выглядит, не смотря на груз прожитых лет, хорошо; молодые бабульки все еще косят блестящий глаз в его сторону.

– Ну, – продолжает он, – обменялись парой-тройкой сообщений. Понял: опустилась туда, откуда ее когда-то я вытянул за шкирку, – хочется спросить, а молчу. Жду терпеливо продолжения. – А когда-то, – на лице появляется счастливая улыбка, – ею гордился…. За плечами у нее – только семилетка… так с нею и осталась. Но, – дядюшка поднимает вверх указательный палец, – через пяток годков совместной жизни затыкала за пояс всех, даже с дипломами… Эрудиткой стала… Линотиписткой была… в типографии… Наберет текст, говаривали опытные корректора, так, что после нее проверять – пустая формальность… Гордился… Про жену же говорили…

Пауза. Дядюшка светится: воспоминания ему явно доставляют удовольствие.