– Так точно. Но, – Кеннет заколебался, – но если кто-то на них нападет? Так, как на тех несчастных в башне?

– Я предупреждал вождей верданно, но, кажется, они не поверили. Теперь это их дело. Что-то еще?

– Снаряжение на этот поход? У меня еды всего лишь на несколько дней, господин генерал. У нас нет веревок и крюков для скал, нет палаток на всех людей.

– Веревки и крюки скорее не понадобятся, а буде возникнет такая необходимость, получите их от Фургонщиков. Они же станут вас кормить, а если вы постараетесь – то довольно неплохо. Да и без палаток вы вполне справитесь. Что-то еще?

– Когда выступаем?

– Разумеется, немедленно. Встретитесь с вождями ближайшего лагеря уже сегодня и завтра покажете им начало пути.

Кавер Монгель отвернулся и кивнул одному из своих сержантов. Через миг подал Кеннету кожаный тубус.

– Лейтенант, мне, разумеется, нет нужды упоминать, что карты – ценны. Показывают путь через горы, который не должен стать известен первому встречному. Карты должны ко мне вернуться. Если же обстоятельства этого не позволят – уничтожьте их. Понятно?

– Так точно, господин генерал.

– Хорошо. – Черный Капитан неожиданно состроил озабоченную физиономию. – Еще одно. Несколько моих разведчиков прошлой ночью столкнулись со странными проблемами. У них чешущиеся пятна на животах, груди, коленях и ладонях. У некоторых – и на лице. Не было ли подобных случаев в шестой?

Кеннет сунул карты под мышку, демонстративно почесал голову.

– Не слышал, но один из моих десятников имеет немалый опыт в лечении. Берф!

Сержант быстренько подбежал, отдал честь. С непроницаемым лицом выслушал описание симптомов.

– Выглядит как раздражение от волкомолочая, господин генерал.

– Волкомолочай растет исключительно поздней весной и может раздражать, только когда пускает сок, десятник. – Командующий Горной Стражи смотрел на Берфа с каменным лицом. – Маловероятно, чтобы они наткнулись на это растение.

– Ничего другого мне в голову не приходит, господин генерал. Два-три визита в баню должны помочь. Или в парилку, пот помогает очистить кожу от яда. Ну и, понятное дело, им придется выстирать вещи, в которых они лежали на земле, – просто на всякий случай.

– Понимаю. Передам им этот совет, десятник. – Черный кивнул, не спуская с Берфа глаз. – Они были неосторожны, верно? Использовали одни и те же места для наблюдения?

Ни один из них даже слова не сказал. Генерал подождал миг-другой, потом взмахнул рукою.

– В полдень вы должны встретиться с вождями. Они могут показаться вам дикарями, которые не умеют строить нормальные дома, но большинство из них сражались с кочевниками, когда вы еще мочились под себя. И се-кохландийцы не говорят о той войне как о легкой победе. Помните об этом, лейтенант. Они идут на бой с ненавистным врагом, а потому лучше не относиться к ним легкомысленно. Отчего вы улыбаетесь?

Кеннет мысленно выругался, поскольку старый сукин сын замечал каждую гримасу.

– Последнюю ночь я провел на нарах в курене, откуда нам сперва пришлось вымести овечьи катышки, господин генерал. Я не стану относиться легкомысленно к людям, у которых есть нормальные дома, тем более что те стоят на колесах и их можно забрать куда понадобится. Спроси кто меня, я бы сказал, что это довольно ловко, а вовсе не глупо. Но у меня еще одна просьба.

– Слушаю?

– Мне нужно четыре сержантских патента. Десятки должны стать полноценными.

– Новые или старые?

– Новые, господин генерал.

Черный прищурился, скривился.

– Наверняка в этом есть смысл, вот только они, – он махнул рукою в сторону палаток, – позавчера сидели на конюшне, вчера разгромили половину склада, а сегодня должны получить повышение? О таком станут говорить во всех горах. Потому я предлагаю звания четырех младших десятников на время выполнения задания. После вашего возвращения – признание полных званий по представлению командира роты. Коричневого с черным пока что должно хватить. Что-то еще?