– Орда, князь, огромная орда, в пять-шесть тысяч луков гонит ваших людей сюда. Думается мне, они знают, что острог невелик, и хотят взять всех сразу. Они примерно в пол поприще пути отсюда. У нас не будет шансов уйти. Поэтому грузите своих людей и уходите, мы прикроем. Главное – сохраните жизнь моему внуку. Не дайте моему роду пресечься…

– Мы не уйдем! Все, кого ты видишь, – наши люди, и мой долг защи…

– Князь, он прав. Тебе надо уходить, – внезапно вмешался Мстислав, удивив и Гостяту, и Рулафа. – Я понимаю, что ты, как и любой воин, хочешь остаться здесь. Но и сын твой здесь. Ты можешь отправить отрока домой, но он не готов стать князем. Зная Виги, он вернется через год со всей дружиной в Дикие степи, чтобы отомстить за тебя.

Князь Ладожский Рулаф нахмурился, отчего борозды начинающихся морщин изрезали его лоб, а старый шрам на щеке покраснел. Он задумчиво посмотрел на людской поток, текущий к воротам, затем на причал, от которого лодьи без перерыва переправляли беженцев на противоположный берег Днепра.

– Хорошо. Я с малой дружиной переправлюсь на закате и пошлю гонцов Ярополку в Киев. Вы уходите утром следующего дня. Ты меня понял? – Рулаф грозно посмотрел на своего сотника.

Мстислав грустно ухмыльнулся и положил руку на плечо другу. В глазах сотника читалась твердая решимость биться до последнего вздоха, как тогда на Хортице. Но в этот раз он ослушается приказа своего князя.

– Позаботься о моей семье, Рулаф, – попросил Мстислав.

Лодья с князем и малой дружиной отчалила от берега в тот момент, когда горизонт затянула песчаная буря, поднятая копытами тысяч коней.

– Гостята, следующая лодья придет с рассветом, – Мстислав подошел к стоящему на стене хазарину. – Если выстоим, бери всех, кто будет способен грести, и уходите.

Хазарский тархан посмотрел на варяжского сотника так, как будто прикидывал в мыслях, свихнулся ли уже Мстислав или просто издевается.

– Ты сам-то веришь, что мы переживем эту ночь, рус? Или ты знаешь что-то, о чем не сказал нам?

– Нет, но я знаю, что ты не сказал нам все о себе, кудесник, – сотник приподнял рукав тархана. На предплечье был вытатуирован крылатый пес.

– Я боюсь, рус, мои чары не помогут нам. Могу заставить траву прорасти в засуху, могу не дать погибнуть дереву после удара молнии, но для боя это все бесполезно, – Гостята опустил рукав, – а вот про варягов я кое-что слышал.

– А сегодня еще и увидишь, – многозначительно кивнул Мстислав. – Только своим скажи, чтобы в спины не стреляли. И что бы ни случилось – не открывай ворота, мы будем встречать их вне города. С тобой я оставлю два десятка стрелков, и из ополчения еще сотня наберется.

Гостята посмотрел в сторону орды, чьи отряды разведки уже можно было разглядеть в свете заходящего солнца.

– Слабое утешение, рус. Почти две сотни луков против большой орды. Если бы они не были трусливыми шакалами и не останавливались, мы бы даже помолиться не успели.

– Теперь у тебя есть эта возможность. А также уйти в Ирий не одному.

– Я в Ирий не попаду, сотник. Мне предначертано иное… – Гостята загадочно и горько ухмыльнулся. – Но тебе это и не нужно знать.

– Ну, – варяг протянул руку, – тогда прощай, Госта бар Кьябар.

– Прощай, Мстислав Труворович, – хазарин крепко сжал предплечье сотника, резко подтащил к себе и обнял. – Спасибо, что спасли моего внука.

Ночное небо над степью заволокло тяжелыми тучами; пошел мелкий колючий дождь, пробивающий всю одежду до самого исподнего. Передовые отряды кочевников уже ставили шатры и сооружали загоны для коней, а остальная орда все подходила, и казалось, нет ей ни конца ни края. Никто из кочевников не заметил, как ворота крепости открылись, выпустив две дюжины закутанных в темные одежды фигур, которые быстро скрылись в подлеске. Настроение в лагере было отличное, и даже опустевшие поселения, попадающиеся на пути, его не портили. Все богатство пограничных земель спрятано здесь, за стенами этой маленькой крепости, а после падения заставы Орда двинется дальше на север по Днепру, разоряя эти плодородные земли. Подханок, которому отец поручил передовой отряд и первую атаку крепости, нетерпеливо ерзал в седле. Если он проявит себя и захватит все богатство, отец точно выделит его среди многочисленных братьев. А еще лучше завоевать крепость к приходу хана – тогда, возможно, отец посадит его по правую руку.