– Вообще, я хочу охотиться на черного единорога, и ничего не доказывать. Но вообще, сударь мой Иржи, уже интересно стало. Ну и как-то оно привычнее мне людей выслеживать и подозревать, чем какой- то Страх проснувшийся…

Оба замолчали, наступила тишина, нарушаемая лишь стрекотанием сверчка да редким лаем собак где-то в соседних дворах. Охотники погрузились в сон.

Дульф пришел, как и обещал, перед рассветом. Он был одет в кожаную куртку и такие же штаны, за спиной висели средней длины – по грудь стоящему человеку – охотничий лук и колчан со стрелами, а на поясе висел небольшой нож в чехле. Быстро, без лишних разговоров, собрались. Тим сунул за пояс свой топорик на длинной рукоятке, а за спину закинул тяжелый арбалет на ремне. Чехол с арбалетными болтами и дорожный мешок с едой, огнивом и свернутыми плащом и одеялом довершили экипировку.

– Ну, пошли, что ли? – сказал Дульф, и добавил уже хозяйке: – Мы две ночи в избушке переночуем. Или три, если гостям нашим понравится. Стало быть, послезавтра вечером придём, или же – после- послезавтра.

И все трое вышли через калитку на деревенскую улицу. В предрассветном сумраке, сопровождаемые ленивым лаем собак, прошли по ней вверх, к вершине бугра, на котором стояла деревня. Миновали добротный дом старосты Явора, прошли улицу до конца и оказались на краю деревни, противоположном тому, с которого в первый раз в нее заходили. Сначала они шли по довольно хорошей широкой дороге, в которую переходила улица. Слева от них темнела громада Елового хребта, чьи вершины выделялись на фоне светлеющего неба. Дорога шла по ровной местности, пересекая обширный луг, устремляясь к недалёкому лесу, над кромкой которого уже появилась светлая полоса, предвещающая восход солнца. Вокруг раздавались громкие переливистые трели проснувшихся птиц. Шагать по ровному было легко. Вскоре, когда край солнца уже показался над макушками деревьев, они достигли развилки. Собственно широкая дорога повела чуть влево, забирая немного в гору и огибая лес, путники же, направляемые Дульфом, двинулись дальше по тропе, хорошо различимой, но всё же гораздо более узкой, чем дорога. Тропа отклонилась немного правее и под уклон, и саженей через сто нырнула под полог леса. Здесь было еще темно, идти пришлось медленно, то и дело спотыкаясь о выступающие из земли корни деревьев. Вернее, спотыкались Тим и иногда Иржи, привычный же Дульф шёл резво как ни в чем ни бывало. Лес был смешанный: невысокие сосны соседствовали с несколькими породами лиственных деревьев.

Первое время шли молча. Постепенно, однако, завязался разговор. Иржи с Тимом спрашивали, а Дульф рассказывал о местности, по которой путешественники проходили.

– В этом лесу мы не охотимся. Тут зверя нет: до воды далеко, ни один крупный ручей поблизости не протекает, это во-первых. Потом – сами видите – от посёлка близко. Боится зверь. Здесь – только птица: тетерев, рябчик, куропатка тоже, каменный глухарь… Но птицы тут и везде много. А вот ежели по вон тому распадочку вверх пойти, то примерно через полверсты придешь в небольшую долину, по ней еще ручей течет. Так вот там раньше логово пещерных медведей было. Оттуда они, стало быть, на промысел выходили. Диких яков задирали, домашних коров, иногда – на горцев нападали. И такие были хитрые! Никак их выследить не получалось! Одного медведя горцы лишь возьмут на рогатины – а глядь, там уже медвежата подрастут! И длилось это безобразие, не соврать бы, лет семь или восемь!

– А что потом? – поинтересовался Тим.

– А потом – пришли к нам в посёлок вождь ихний, горский, с двумя уважаемыми охотниками. Стали с нашим старостой договариваться, как нам совместно медведей извести. Устроили потом большую облаву, наших человек тридцать ходило, а горцев и того больше… Медведицу в ловчую яму загнали, а медведя только благодаря отравленным стрелам взяли. А то – представляете! – в него дюжина стрел из луков и самострелов попала, а ему хоть бы что! Шкура толстенная, а у нас ведь нет таких вот штук! – Дульф обернулся и показал рукой на арбалет за спиной у Тима.