– Не надо сходить! – Бедовый мальчишка взыграл в Платоне Остаповиче и полез на соседнюю березу.
– Осторожнее! Ой!.. Осторожнее же! Расшибетесь в… – И правильно, что недоговорила.
– О-го-го!.. Ну, видела? – Пыхтя и обливаясь потом, Лось уже восседал верхом на толстом суку. – Теперь разговор будет происходить на высоком, так сказать, уровне. Слушаю вас!
– Черканов сказал дедушке, что здесь, на нашем Джэнкире, будет организован прииск, образуется отделение совхоза, возникнет новый поселок. Когда это произойдет?
– Когда? – назвать точный срок Лось затруднился.
– Через пять-шесть лет?
– Ну, за это время-то – конечно! Успеем. Обязательно даже. Может, и раньше.
– В таком случае после университета – прямо сюда!
– Кем же нам ждать вас?
– Врачом.
– Приезжайте. Милости просим.
Чаара легко и быстро, словно белочка, соскользнула на землю. Раскинув руки, плавно закружилась:
– Как все чудесно: и земля, и небо!..
Платону Остаповичу представилось, будто он, вознесенный на волшебных крыльях этой молочно-белой ночи, невесомо и стремительно летит над просторами прекрасной земли, которую можно бы сравнить только со сказочной страной олонхо, полной чудес и тайн. Он ощутил в себе такую мощь и волю, какие теперь позволяли ему творить невозможное. Прежде – невозможное. Всю его душу, все существо его объяло страстное желание эти мощь и волю, которые он почуял в себе, без остатка направить только на приумножение добрых дел, хороших поступков, благородных мыслей. И если бы дано ему было десять жизней, все до последней посвятил бы тому, чтобы эта чудесная земля с каждым днем, с каждым годом расцветала пышней и краше, чтобы люди на ней жили еще более счастливо.
То ли чей голос, то ли порыв ветра тихо шепнул:
– …эта земля… это небо…
Лось полной грудью набрал воздух и выдохнул:
– Как прекрасны!
Глава 7
Утро
9 часов 30 минут
«…Таким образом, товарищи, не только мы, руководители и специалисты, но и каждый простой горняк должен твердо понять, что месячный план под угрозой срыва… кхэ, кхэ!.. – прокашлявшись, тягучий голос продолжил тягомотное – Всем нам без исключения необходимо трудиться с полным напряжением всех сил. Каждый должен сказать себе: «Судьба плана прямо зависит от того, с каким успехом проработаю именно я!»
Непосвященный, стой он за неплотно закрытой дверью кабинета, откуда просачивался голос, мог бы за милую душу решить, что по радио передают какую-то знаменитую пьесу на магистральную тему; и может, угадал бы в роли положительно-передового, но смертельно умученного борьбой с ретроградами, консерваторами и прочими чиновниками новатора любимого артиста, чья фамилия, как назло, выскочила вдруг из головы.
Обладай нечаянный слушатель воображением, увидел бы воочию тяжелое лицо героя с набрякшими от бессонницы и горьких раздумий веками, большие натруженные кулаки, вбитые в стол. Популярный артист не помогал себе руками – оттого и говорил не громобойно, без надрыва. Не вещал. Не призывал. Он просто и честно доносил до народа правду. Правда, сказанная тихо (тут, несомненно, ощущалась школа «чеховского театра»), куда глубже проникает в душу. А зачем вообще-то надрываться криком по любому поводу?
Скрипливая хрипотца… Разве что она выдавала затаенную тревогу и сдерживаемое усилием воли волнение:
«Мы сегодня подробно обсудили конкретные недостатки, имеющие место в деятельности горных предприятий, назвали поименно отстающие прииски и карьеры…»
«Молодец, – успел бы подумать слушатель, – явно руководитель нового типа: режет правду-матку в глаза, невзирая…»
«К сожалению, недостатков гораздо больше, чем мы их сегодня назвали. Это ясно. Как, каким путем устранить их, – об этом вы знаете не хуже меня. Вы и должны это знать. И все-таки мне хотелось бы обратить ваше внимание на следующие обстоятельства. Ну, во-первых…»