Все оружие унесли в дом, там же, но уже не в сенях, а под кроватью, временно прописался топор. В глубине души все люди хорошие, только глубина разная, и лучше было перестраховаться.

Одевались теперь по всей форме. С появлением третьего рай для двоих закончился. Елена нашла в этом плюс – теперь меньше досаждали комары.

Двое суток незнакомец метался в бреду, иногда витиевато и очень знакомо для русского уха бранился и выкрикивал резкие команды. В такие моменты Елена протирала ему лоб влажной тряпкой, и спасенный успокаивался. Количество ран на нем ужасало, но он, безусловно, выздоравливал: жар потихоньку спадал, сломанная нога, на которую наложили шину в виде привязанной палки, перестала опухать.

Чужак был моложе Георгия, израненное тело состояло из одних мускулов, но черная клочковатая борода и изборожденное морщинами лицо делали незнакомца старше.

Первые слова раздались, когда Елена развешивала белье на прокинутых между деревьев жердях.

– Кто ты, красавица?

– Елена. – Она положила охапку на землю и шагнула к раненому.

Несший воду Георгий оставил ведра, подошел к ним и тоже представился:

– Георгий.

Незнакомец напрягся и быстро огляделся в поиске других возможных противников. Увиденное ему понравилось – кулаки расслабились, с лица исчезло выражение загнанного животного.

– Егорий? – переспросил он.

– Георгий, – отчетливо повторил Георгий.

– Я и говорю – Егорий. – Незнакомец на миг оглянулся на Елену, но поскольку разговаривал с Георгием, вновь обратил цепкий взгляд на него. – Лучше бы тебе заморским именем не зваться, беду накличешь. У нас всех кличут по-простому. Заграничный Теодор у нас – Федор, Мартин – Мартын, Стефан – Степан. А за Георгия можно и в глаз получить. Выдумали же – Ге-ор-гий!

– А тебя как звать?

– Соловей.

Георгий не удержался от усмешки:

– Разбойник?

– Ну, зачем же сразу разбойник. – Соловей с показной обидой нахмурился. – Я не убивец, а если кого и убил, то за дело. Я отбираю у богатых и раздаю бедным.

– Ясно. Как Робин Гуд.

– Не слыхал про такого. Он из наших мест?

– Что подразумевают «наши места»?

До Соловья вдруг дошло.

– А вы откуда взялись? – Он оглядел с ног до головы Георгия, затем Елену – со всеми подробностями и с гораздо большим удовольствием. – Мы с братьями тут иногда от дракона хоронимся, потому что другие сюда не суются – дороги не знают и нечисти боятся. А из всей нечисти тут только мы с вами. Может, нечисть – это вы? Хотя такую красавицу кроме как ангелом представить не могу. Надеюсь – сестра? – Соловей вновь перевел взор на Георгия.

Елена ответила первой:

– Невеста.

С языка Георгия уже срывалось «жена», но он не успел и спросил вместо этого:

– Ты сказал «с братьями». Сколько их у тебя?

– Все люди – братья, не слыхал? Ты мне в некотором роде тоже брат. Но я говорил про тех, с которыми в огонь и в воду и которые со мной пуд соли съели в разных передрягах. Раз уж со мной сюда не добрались, то мертвы либо тоже где-то отлеживаются, только не с такими удобствами. Но вы не ответили: как вас занесло в чертовы болота?

– Чудом. – Георгий решил, что дословно правду рассказывать не стоит, местные не поймут. А если суеверны, то сожгут за такие россказни. – Захотели уединения, и оказались тут.

– Да, пути богов неисповедимы. – Соловья в их истории ничего не напрягло. – Если чего-то хотите – молите четче, иначе вот такая байда случается. Ваш родной город как зовется?

– Верона, – вылетело у Елены.

– Москва, – одновременно с ней ответил Георгий. И тут же исправился, чтобы не возникло путаницы: – Верона.

– Москва, – вместе с его поправкой раздалось уточнение Елены.