У подножья горы было озеро. Спустившись, они, думая каждый о своем, направились к нему. Кеяс подошла к воде, присела. Хотела умыться. Глянула в гладь воды: из отражения на неё смотрела прекрасная молодая женщина. Черты лица её дышали внутренней силой, глаза излучали спокойную уверенность и понимание. С первого взгляда было ясно – эта женщина себя знает: знает кто она, знает свою Силу, знает свою слабость, знает, как найти в этом гармонию.

Череда пониманий вспыхнули в душе Кеяс: ей нравится эта женщина, она её любит, эта женщина она сама. Пронзительное чувство сладкой судорогой пронеслось внутри девушки, грудь её судорожно втянула воздух, а лицо закрытыми глазами обратилось в небо. Губы играли легкой улыбкой, по щекам текли слезы облегчения.

– А вот и Зеркало, суть отражающее, – послышалось позади.

– Это же просто озеро, – сказала, не меняя позу и не открывая глаз, Кеяс.

– А для тебя теперь все будет Зеркалом, истину отражающим. Теперь знаешь себя, – ответил Вогте.

Что-то в голосе его немного странным показалось, и девушка обернулась – вроде тот-же Вогте, но морщины ушли и волос потемнел.

– Дак ты не старик? – удивилась.

– И старик, и не старик. Давно путем этим иду, ну сколько можно стариком? Молодым дальше пойду. Ты вон тоже, камень, вверх летящий и чувствующий, а я смотрю – девушка прекрасная, – ответил Вогте, и добавил, – пойдем вместе? Кеяс весело рассмеялась. И они пошли.

– Русские народные сказки! Откуда завалялась здесь? Я уж и забыла про нее, – прочитала название знатно потрепанной книжки Лена.

На неё она наткнулась, разбирая завалы старых вещей на антресолях. Квартира ей досталась от бабушки. Заселившись, загруженная делами повседневной жизни, ремонт делать никакой не стала – так, прибралась малость да шторки поменяла. А тут решила немного с хламом, в наследство доставшимся, разобраться. В нем, среди кип старых журналов и попалась этот сборник народного творчества.

Лена открыла его наугад, в середине. «Царевна Несмеяна» – гласило название открывшейся сказки. Казалось бы, ну, название и название. А вот ведь, как дверцу кто открыл, с мыслями горькими – накатила раздумий волна:

«Я и впрямь, как эта царевна: не радует ничего, а грусть прям вот она – малейший повод и… Слезам дорогу! Когда смеялась последний раз? Так, чтоб от души. Да что там – улыбнуться-то невмоготу подчас. В детстве, помню, бывало, так захохочешься, что говорили даже, дескать, смешинка в рот попала. И где та смешинка?! Э-эх».

Жизнь Лены действительно складывалась в последнее время не ахти. Непрерывной чередой шли события, к улыбкам нерасполагающие. А там, где и шло к веселью, всё больше погрустить над чем глаза искали.

Одно ситуацию спасало хоть как-то – соседи по квартире, Кошарик и Жуча. Не трудно догадаться, что были они кошкой и собакой. Кошарик – воистину дворянского рода племени: подобранный как-то в лютый мороз в подъезде жалко мяукающий котенок вырос в гордого кота породы, как уже сказано, «дворянской», но обаятельностью своей дававший значительную фору прочим, с регалиями. Жуча, та была с родословной, да – роскошный черный ньюфаундленд. С Кошариком жили душа в душу: ньюфы по характеру добряки, ну, а Кошарик относился к Жуче покровительственно, но с большой благосклонностью. С такими соседями жизнь была даже с учетом всех грустностей вполне сносной.

В общем, не выкинула книжку Лена, не поднялась рука, раз откликнулось внутри так, на полку поставила. «Что ж, вот такая у меня сказочная жизнь. У кого-то яхты да Бали, а я – Несмеяна».

Пошла вынести, что все-таки на выброс насобирала. На лестничной площадке, как водится, соседа встретила – Эрнеста Модестовича.