– Проблема в том, что я не помню ничего! – вздохнула я. – Давай для начала скажи, как зовут моих родственников и… меня.

Перед последним словом я запнулась, понимая, что введу добрую женщину в ступор.

– Эко вас, горемычную приложило, – вздохнула она. Запоминайте: вы Алёна Кивера. Матушка ваша не матушка, а мачеха. Ее зовут Мирослава Олеговна Неверова. А сестрицу вашу сводную Марина Петровна Неверова.

Больше она ничего сказать мне не успела, как раздался громкий вопль из коридора:

– Лёнка, ты что там долго так собираешься? Скоро все женихи разбегутся.

Пришлось поторопиться. Я подхватила юбки и поспешила прямо по коридору. Хотя потерять неведомых мне женихов совершенно не боялась. Я успела дожить до сорока лет и замуж не торопилась, считая, что нет на земле достойных меня мужчин.

По ходу движения на стенах загорались светильник. Все же я, видно, где-то в современном мире, здесь уже существуют датчики движения. Это меня немного успокоило. Я не сошла с ума и не провалилась в неизвестность. Только длилось это ровно до тех пор, пока не распахнулись двери в «залу», как на старинный манер обозвала центральную комнату дома горничная. Это была настоящая комната, выдержанная в стиле эклектика, или, скорее, в смеси кантри и барокко. Я все же была дизайнером и в стилях помещений разбиралась тоже. Хотя не так хорошо, как в ландшафтах.

Особенно странно смотрелись диваны с гнутыми золочеными ножками, затянутые в малиновый бархат и небольшие деревенские окна с короткими шторками из веселого ситчика в малиновый горошек. Некто, кто обставлял комнату, видимо, решил, что создаст подобным приемом цветовую гармонию.

У одного из таких окошек стояло глубокое синее кресло с гербом на спинке. Вот оно точно ни с чем не сочеталось. А восседал в нем крохотный, метр с кепкой мужчина очень странного вида. Он был одет во все черное. Издали ткань казалась бархатом или замшей. Я не смогла разглядеть. Наверное, дорогая. Иначе меня бы замуж не спихивали. Лицо у мужчины был вытянуто, но не в низ, как обычно, а вперед. Словно перед вами не человеческое лицо, а крысиная мордочка. Схожесть довершали два желтых глаза-бусинки. На груди его камзола красовался точно такой же герб, как и на кресле. А голову и плечи покрывал нежный черный пушок. Причем не только тело, но и одежду. Воротник был украшен двумя вставками в виде кожистых крыльев, торчащих по бокам. Натуральный монстр, только очень маленьких размеров.

Это мой жених? С ума сойти. Даже странно, как я сдержалась и не завизжала. Нет, за него я замуж точно не пойду. Интересно, как они меня заставлять собрались? Гость был настолько малого роста и тщедушного телосложения, что точно дышал бы мне в пупок. За что меня боги так покарать решили? Неужели за ту зловредную бабулю? Скорее всего я просто лежу в коме в больнице после отравления ринантином. А все остальное побочные эффекты галлюциногенного фактора.

– Вот, господин хороший, разрешите представить-с, – начала мачеха с некоторым пиететом, – это наша старшенькая Алёна Кивера. Она в жены господину и предназначена.

Она еще что-то там говорила, но я ее не слушала, так как увидела зеркало. А в зеркале отражалась я и не я одновременно. У каждой из нас есть образ мечты. Кто-то хочет ноги от ушей, кто-то тонкую талию и высокую грудь, а кто-то мечтает о голубых глазах. Отражение было моей мечтой.

На меня через стекло смотрела молодая девушка. Мой реальный возраст достиг сорока лет. И я бы много отдала, чтобы вернуть двадцать. Избежать тех ошибок, которые совершила тогда. Например, не делала зарядку по утрам. И то, что казалось легким двадцать лет назад, сейчас уже вызывало дискомфорт.