«Мальчик совсем вырос и стал мужчиной», – с грустью подумала она.

Уже в покоях своих он выглянул в окно, и прямо перед собою узрел звезду. Она упрямо не гасла, в то время, когда другие звезды не были уже видны.

Он чувствовал усталость и покой, и понял всей душою, что долго еще будет взирать на звездное небо, на котором так упрямо и ярко сияла звезда. И пока она горит на небосклоне, он будет защищен. И с ним не случится ничего дурного

№№№№№№№

– Он принял свое боевое крещение, – говорил в это время Олег бесу.

– Ты Маринку имеешь в виду? – спросил тот.

– Нет, Тугарина. Женщина, что, но он защищался и никогда и в дальнейшем не даст себя в обиду.

Они помолчали немного, и думали все- таки о разном.

– Их надо разлучить, – посоветовал бес.

– Нет, еще не время, – отозвался богатырь, – она должна отвратить его на время от женщин, знаешь отчего великий князь падает? От сладострастия, а Добрыне нашему это не должно грозить.

Бес не стал возражать. Олег, хотя давно и не жил на свете, понимал больше, чем он. Для него же мирская жизнь, как часто он с ней не сталкивался, была все-таки величайшей загадкой, и он должен быть признавать это.

– Ну, как хочешь. Я свое слово сказал. А если она заколдует его и оставит, как волка около себя.

– Тебе ли не знать, что она волка не заколдовывала, а потом, – усмехнулся бес, – зачем ей нужен второй волк? Нет, она не так сильна, как могла показаться.

Маринка, войдя в пустой дом свой, почувствовала, что замерзла и быстро развела огонь в камине. Как быстро летит время. Рядом с Добрыней она не ощущает ни холода, ни одиночества. А ведь такого с ней не случалось никогда. Но почему так горько ей теперь? Парень сказал о своем отъезде. Вот и пусть катится на все четыре стороны. Но она вдруг поняла, что ей совсем не хочется этого.

Из огня появился силуэт всадника, того самого, о котором он ей доверительно рассказал.

– Все, что он говорит – правда. И ты не станешь противиться, – говорил он.

– Я не знаю, кто ты и знать и не хочу, – дерзко произнесла она, – но знай одно, – ты не сможешь ни купить, ни запугать меня. Я никогда никого не любила, почему же я должна вам отдавать единственного человека, который мне дорог. Он со мной до третьего удара грома, я сделаю все, чтобы третьего удара не было.

Незнакомец расхохотался. Хохот его был таким зловещим, что даже она вздрогнула.

– Мне говорили, что ты сумасбродна, но ты еще и безумна, – произнес он, – и я тебе не завидую.

Но если он и хотел ее остановить, то получилось у него все наоборот. Такая ярость на все силы мира, против нее настроенные, возникла в душе, что она готова была себя разрушить, сжечь до пепла. Ведьма никак не могла понять, что происходит там, за гранью видимости, хотя тот миг ей был неплохо известен. Огонь – вот что было самым главным в её душе, и она никак не могла сладить с собой. Из всех стихий только огонь безрассуден и непонятен, только он оборачивает живое в пепел, он ближе других стихий магам и колдунам, и главное ее оружие – ничто не способно ему противостоять – ни вода, ни земля, ни воздух – только огонь владеет ее миром. И его она любила больше всего и больше всего опасалась..

– Киев. Воин великого князя, – произнесла она задумчиво.– Но князь, говорят, ничтожен. И с ним невозможно спорить.. Зачем же идти к такому князю, зачем вообще эта служба нужна?

И знала Маринка, что многое в этом мире остается вечной тайной. И снова появился в памяти образ того всадника.

– Скажи мне, – враждебность исчезла в ее голосе, – у князя богатырей мало что ли.

– Ни один из них для миссии нашей не подходит, – говорил он.