– Да, вы, наверное, правы и все же…

Фейерверк с треском вспыхивает в небе над Тоболом, и осыпается колдовскими зелеными искрами.

– Ещё чаю? – спрашивает экономка. – Или может, заказать что-нибудь на фабрике-кухне?

– Нет уж, голубушка, увольте, – говорит Евдокия Павловна. – Мне с утра на службу. Так что я, пожалуй, откланяюсь… Идочка, как же я рада, что ты вернулась! Машенька, до свиданья! Славно, что вы к нам заглянули.

Попрощавшись со всеми, Евдокия Павловна выходит из гостиной.

– Татьяна Измаиловна, у вас глаза слипаются, – говорит Ида. – Шли бы вы почивать, в самом деле. Сами знаете, мы с Машенькой те еще полуночники.

Экономка признается, что хочет спать, так, что сил нет.

– Приберешь со стола, – говорит она Гелию. – А если что будет не так, я утром с тебя шкуру спущу.

Пожелав всем покойной ночи, Татьяна Измаиловна выходит из гостиной.

– Попробуем еще раз, – говорит Ида Павловна негромко.

Докторша возбужденно смеется и обнимает себя руками за плечи.

– Согласись, это было очень странно? Странно и жутко! Ты же знаешь, Идочка, как я обожаю всякую чертовщину.

– Я, пожалуй, на диванчик прилягу. А то уже замаялась за столом сидеть…

Ида Павловна снимает камзол и вешает на спинку стула. Оставшись в белой сорочке и панталонах бутылочного цвета, она проходит в угол гостиной, опускается на старый диван и пристраивает под голову подушку.

Мария Аркадьевна придвигает стул к изголовью и садится подле. Обеими руками она откидывает волосы назад и поправляет очки.

– Ида, я тебе обещаю, если что-то пойдет не так…

– Машенька, в каких я только переделках не бывала, – улыбается Ида Павловна. – Вот давеча, один раб на судне хотел проломить мне голову багром… Ты за меня не беспокойся.

С балкона в гостиную заходит София Павловна и останавливается у докторши за спиной.

– Ида, ты тоже хочешь попробовать?

– Мне стало любопытно, сестренка, – говорит Ида Павловна и закрывает глаза.

– Когда я щелкну пальцами, ты проснешься, – говорит Мария Аркадьевна и щелкает пальцами. – Вот так… Ида, сделай глубокий вдох… И выдох… И снова вдох и выдох… Твое дыхание глубокое и ровное…

 Ида Павловна входит в состояние транса и вскоре попадает в материнскую утробу.

– Время похоже на полноводную реку, – говорит Мария Аркадьевна, заглядывая в книгу по гипнологии. – Течение времени сносит тебя назад. Иди против течения… Ида, ты меня слышишь?

– Слышу, – отвечает ровным, лишенным интонаций голосом Ида Павловна. – Я иду вверх по реке…

– Ты все делаешь правильно… Ты покинула материнскую утробу… Ты стоишь в темном поле… Над кромкой леса поднимается солнце, его свет заливает все вокруг. Это свет твоей прежней жизни. Осмотрись по сторонам, Ида. Где ты сейчас?

– Нигде, – отвечает глухим и ровным голосом Ида Павловна.

– Иди через темное поле, – повторяет докторша. – Ты на пороге своей прежней жизни.

Ида Павловна неподвижно лежит на кушетке. У нее ровное, глубокое дыхание, кажется, что она спит.

– Ида, ты меня слышишь?

– Здесь ничего нет… Какая-то серая мгла, словно туман…

На безмятежном лице Иды Павловны медленно проступает выражение страдания и тоски.

– Да и меня самой как будто нет. И не было никогда… Знаешь, а это довольно жутко… – внезапно она начинает смеяться неестественным деревянным смехом. – Вот что Машенька, давай возвращаться.

– Мне не по себе, – говорит негромко София Павловна.

– У меня самой мурашки по спине бегут, – сладко улыбается Мария Аркадьевна и щелкает пальцами.

Ида Павловна приходит в себя. Открыв глаза, она лежит на диванчике, сложив на животе руки, и глядит в потолок.

– Вот теперь я вспомнила, – говорит, заметно волнуясь, София Павловна. – Вспомнила. Я висела посреди пустоты, и мне было страшно, что я вот-вот исчезну. Совсем исчезну.