– Тони, я давно собиралась тебе сказать… У меня есть дедушка, он очень болен. Ты не мог бы… Подожди. Я с-случайно услышала, мне просто передали, – заторопилась баронесса, видя как глаза ее любовника от ярости подернулись пеленой тьмы.

– Что? – Зарычал он. – Я же сразу предупреждал, что никаких услуг, кроме финансовой поддержки, от меня не последует. Это прямое нарушение договора… Убирайся немедленно.

– А колье? – пролепетала Элизабет. Она трогательно мяла простынку на груди, словно внезапно решила, что следует прикрыться. Такая беззащитная, напуганная.

– Делай с ним, что хочешь. Оно твое. Запомни, к твоему дедуле я не приближусь ни на шаг.

Элизабет всхлипнула и подняла на него полные боли очи, в которых тут же заблестела влага.

– Хотя постой. Если он и, правда, твой родственник, то я помогу. Если же ты приняла от кого-то заказ и сейчас мне лжешь, прокляну. По рукам?

Из глаз баронессы, без всякого притворства, хлынули слезы.

– Зачем ты так со мной? Разве я заслужила твой гнев… Нет, он не мой дедушка. Но лучшая подруга так умоляла – это ее отец, и доктора говорят, что у него всего пара недель. Прошу, не держи зла.

Эттвуд чуть не расхохотался ей в лицо. Нашла, с какими словами обращаться к одному из лордов Ада. Проверил, как держится на лацкане пиджака значок с гексаграммой, который в межмирье обязаны носить все выходцы его царства.

– Знаешь, я каждый раз рассчитываю, что вам нужны деньги, протекция, мое великолепное тело наконец, но все сводится к попытке вытянуть из меня силу… Убирайся. Адрес этого типа напиши и передай Винсу. Я ничего не обещаю. Только если других дел не будет.

Выходя из дома, Эттвуд испытал легкое сожаление. Удобная во всех смыслах любовница променяла его на солидный счет в банке. Исцеление стоило целое состояние. Возможно, деньги ей придется вернуть нанимателю, но что-то подсказывало, что он все равно навестит «дедулю». Роман заканчивается, когда в нем поставлена точка.

Так что в отель, где Льеф занимал отдельный этаж, Энтони вошел в отвратительном настроении. Лифт пришлось ждать более трех минут. От нечего делать, он поправил манжеты и решил перевязать галстук. Из настенного зеркала на него смотрел совсем еще молодой человек, с темными непослушными волосами, которые подвивались на концах, как их ни выпрямляй. Глаза карие, нос прямой – обычная физиономия.

Будь он не высшим демоном, а заурядным местным графом, то и проблем бы не было. Недостаток женского внимания ему бы не грозил. Тут же все время приходится бегать от этих баб. Причем это происходило в любом из миров, и точно так же касалось и демониц, и светлоликих. Алое пламя на миг вспыхнуло вместо зрачков.

Сзади раздались шаги. Так мог идти тот, кто тащил что-то тяжелое. Судя по дыханию, да и по походке тоже, девушка. Эттвуд не стал оглядываться, много чести. Он как раз расправил на галстуке последние складочки.

В зеркале появилась взъерошенная голова, на носу – очки. Все остальное скрывалось за стопкой книг. Прическа, состоявшая из нескольких переплетенных кос, развалилась. Одна из кос расплелась.

– А вы знаете, что тщеславие, оно же гордыня, один из семи смертных грехов? – у видения оказался очень энергичный и звонкий голос.

Примерно так звучала труба, которая гнала принцев Ада в бой. Энтони поежился. Он развернулся, чтобы ответить, понимая, что это может и не понадобиться – обычно люди теряли дар речи, когда видели перед носом гексаграмму. И в этот момент исполинских размеров энциклопедия рухнула сверху книжной башни и ударила его в живот.

Реакция его спасла. Граф успел напрячь мышцы, но все равно согнулся пополам. Он уже открыл рот, чтобы приложить безрукую нахалку соответствующим дурным словом, но чихнул. Потом чихнул еще раз. Девчонка извлекла книгу из самых-самых недр библиотеки, где она отдыхала от назойливого внимания как минимум несколько веков.