Поняла ли мисс Ричмонд намек? Эмма надеялась на это. Раз уж нельзя воздействовать на чувства мисс Ричмонд через ее подругу, придется осторожно поговорить с ней самой. Теперь уже не стоит ожидать, что Сильвия и мисс Данфорт подружатся, ревность неминуемо отравит появившуюся было между ними симпатию. Да еще и Джорджина постарается настроить девушек друг против друга.

Сильвия горько вздохнула, и Эмма сжалилась над ней:

– Идите, возьмите шляпку, а я попрошу миссис Прост наполнить вашу корзинку. Если вы задержитесь у миссис Крук, ваша матушка не застанет вас дома, когда вернется.

Молодая леди послушно кивнула и ушла, но экономка заметила полный признательности взгляд девушки.

– Когда-то и я была такой, порывистой и полной скрытой страсти, – прошептала она, медля распахнуть дверь в кухню. – Только моя страсть была направлена на другой предмет… Навряд ли мне удастся помочь мисс Данфорт, пусть я и обязана многим ее тетушке, но я должна попытаться защитить Сильвию от страданий, в память о великодушии ее деда, вступившегося за меня.

Поздно вечером в комнату экономки постучали. Эмма всегда запирала дверь, ей не хотелось, чтобы любопытная Джорджина или кто-нибудь из горничных застал ее без обычного щита, которым служило траурное платье и скромный чепчик.

– Кто здесь? – спросила Эмма, не торопясь открывать.

В ее убежище никто не приходил в такой час, если только в доме не случилось что-нибудь из ряда вон выходящее, что непременно требовало вмешательства миссис Верней.

– Это Энн Данфорт, – раздался за дверью приглушенный голос гувернантки. – Миссис Верней, можно ли мне поговорить с вами немного?

Удивленная, Эмма распахнула дверь прежде, чем подумала, что следовало бы все-таки надеть чепчик. Она еще не сменила черное платье на ночной туалет, но волосы свободно обрамляли усталое лицо, и Эмма сразу заметила изумление в глазах мисс Данфорт.

– О, миссис Верней, какие у вас чудесные волосы! – воскликнула девушка, она словно бы впервые видела стоявшую перед ней женщину. – Как жаль, что вы должны носить траур! Как долго вы собираетесь выглядеть так мрачно?

– До самой смерти, – Эмма постаралась придать голосу оттенок трагичности и в то же время неодобрения – как смеет какая-то легкомысленная девица делать подобные замечания почтенной вдове?

Энн смутилась и даже опустила голову, впрочем, ненадолго – через мгновение она уже снова с детским любопытством разглядывала Эмму, будто бы начиная понимать, что между ними не такая уж большая разница в возрасте, как можно подумать с первого взгляда.

– Полагаю, у вас ко мне какое-то дело, – отсутствие чепчика не мешало экономке вести себя, как полагается вдове мистера Вернея. – Пройдите в комнату, ни к чему стоять на пороге.

Как бы ни хотелось Эмме поскорее избавиться от незваной гостьи, любопытство дало о себе знать. В своей новой жизни, подчиненной строгим правилам и условностям, девушка сумела избавиться от многих прежних привычек и подавить некоторые склонности, но любопытство осталось.

Мисс Данфорт не стала медлить и послушно уселась в единственное кресло, а хозяйка комнаты заняла стул перед бюро.

– Я пришла попросить у вас прощения. От своего имени и от мисс Джорджины. Мы обе вели себя дурно сегодня днем, – Энн неловко поерзала в кресле, что говорило о ее волнении.

– Мисс Джорджина попросила вас извиниться за свои дурные манеры? – недоверчиво переспросила экономка.

– Конечно, нет! – мисс Данфорт рассмеялась, словно предположение экономки содержало в себе забавную шутку. – Мисс Ричмонд, вероятно, ни разу в жизни не просила прощения, но я, как ее наставница, обязана это сделать за нее.