Долгие годы, занятый насущными и неотложными делами, которых всегда было в избытке, я не мог позволить себе такое удовольствие, как заграничное путешествие. И всё же такой момент наступил. Возможно, по укоренившейся с детских лет привычке – оставлять самое лучшее на потом, для начала я объехал многие страны Европы, прежде чем туристический маршрут привёл меня в Италию.

Моя заветная мечта начинала сбываться…

В один из тёплых и ясных дней сентября, а точнее, в понедельник утром, я раздвинул шторы в моём гостиничном номере и посмотрел в окно. Моему взору открылся, на первый взгляд, ничем не примечательный пейзаж: невзрачные двухэтажные постройки с пологими крышами, обыкновенные деревья с поблекшей листвой, кустарник, неприбранная строительная площадка и уснувший грузовик с цистерной. Только одно было необычным в этом пейзаже – одиноко стоявший, как ракета на старте, высокий квадратный «карандаш» колокольни.

– Италия! – запело у меня в груди.

Выйдя из гостиницы, я с волнением сделал первые шаги по земле Древнего Рима. Я даже попробовал её на прочность, слегка попрыгав на месте, как космонавт, впервые ступивший на поверхность Луны. Земля Италии не ушла из-под ног, напротив – она даже показалась мне такой же родной, как наша русская земля.

Всю дорогу, пока автобус вёз нас к полосе дальних причалов, устроенных на краю обширного мелководья, заросшего зелёным камышом, я пытался представить шагающих по дороге римских легионеров с их большими красными щитами-скутумами. Ещё сорок минут погони за ветром на борту небольшого катера, лавировавшего в лабиринте вешек венецианской лагуны, и мы – на набережной Скъявони.

– Вот тут, значит, он и жил…

– Кто жил? – переспросил меня мой попутчик Егор, художник-иконописец.

– Казанова.

– А почему Казанова?

– Потому, что жил здесь. Просто это первое, что пришло на ум, – пояснил я своему приятелю. – Увидел Дворец дожей и вспомнил, что он сидел там под крышей в тюрьме, а потом бежал. Интересно было бы посмотреть эту тюрьму…

– Наверное, покажут.

– Будем надеяться. Да, красиво и, кажется, что я здесь уже был когда-то.

Конечно, никакие Берлины с Варшавами никогда не сравнятся с Венецией. Это совсем иное и вообще, ни на что не похожее. Свободный город, у которого никогда не было крепостных укреплений – только вода, точнее – мелководье. Именно мелководье и защищало город от вражеских кораблей. Стоило только убрать вешки из лагуны, обозначавшие секретный фарватер, и она становилась непреодолимым препятствием для врагов.

Странное чувство испытывал я, шагая в сторону площади Сан Марко. Я был впервые в этом дивном нагромождении памятников архитектуры, но всё в нём мне было знакомо и узнаваемо. Как будто, много лет назад я уже был здесь. Ничего, кажется, не изменилось с тех пор, только туристов прибавилось, и реставрационные леса закрыли половину собора Сан Марко вместе с бронзовыми конями Лисиппа. Кафе Флориана по-прежнему – самое вожделенное место для знающих в этом толк, посетителей. Через площадь – напротив, небольшой оркестр наполняет пространство живой и виртуозной музыкой, и публика, сидящая за столиками, пьёт вино из больших венецианских бокалов. Стоит протянуть руку и голуби сядут на ладонь, чтобы склевать хлебные крошки. Они живут в этом городе уже много веков, и своей родословной могли бы потягаться с самыми уважаемыми сеньорами.

Вспомнилось – в далёком уже 1975 году, в середине четвёртого курса я сдавал экзамен по «Истории градостроительного искусства». Сдать «историю градо» в МАРХИ самому Бунину – было так же сложно, как, наверное, сдать «сопромат» в каком-нибудь техническом вузе. Андрей Владимирович Бунин был основоположником этой научной темы и автором великолепного двухтомника. Сдавать любимый предмет любимому профессору – студенческое счастье.