После обеда прибралась в доме да супчик приготовила к ужину. Под вечер оглядела участок и решила, что завтра с утра займусь им. А что? Чем тебе не фазенда. Отдохну тут от городской суеты, чем не курорт. Свежий воздух да тишина, благодать. Лето на дворе, каникулы. Только про дедушку Матвея вспоминала и сожалела: он же меня ждать будет, а я не приду. Ну ничего, как вернусь, устрою ему пир.

«И почему людей в города тянет? Вот как на природе хорошо», — думала я, сидя вечером на веранде.

А утром меня разбудило наглое мяуканье под дверью.

— Ну вот что ты за животное такое, в такую рань и так орать?! — бубнила я, поднимаясь и открывая горлану дверь.

Рыжий кот бабки Маруси, на своем кошачьем ругая меня, вальяжно ввалился в комнату.

— Я думала, ты уже помер.

Кажется, он меня понял, так как оглядел меня недружелюбным взглядом и развалился на кровати, как на своей собственной.

Что делать? Раз проснулась, то уже не засну, так что позавтракала и наглое чудовище покормила. Кажется, он ко мне подобрел после этого, так как направился вслед за мной в огород. Раньше бабушка строго следила за своими грядками, бывало, часами вытащить ее с участка не могли. Наверное, ее стараниями и сохранились все до сих пор. Тут и картошка была. Конечно, не такими уж ровными рядами и мало, но много ли мне одной нужно? Кусты малины и крыжовника очистила, еще не одичали. Яблоки и груши хоть и мелкие, но все же уродились. Очищала я участок аж до самого вечера, с перерывом на обед. Фасоль в банке, хоть и невкусная, но сытная. Усталая, но собою довольная, решила затопить баньку. И грязь с себя смою, и душой отдохну, а то бросало меня что-то в холодный пот. Сказано — сделано. Попарилась от души, несколько раз обливалась холодной колодезной водой. И вот выползаю я, вся такая чистая, аж скриплю, и утыкаюсь носом в теплую неровную стену. Поднимаю глаза и… Ё-моё! Отшатываюсь и стукаюсь затылком о дверь, да так, что искры из глаз. Я и дернуться не успеваю, как меня за ворот халата хватает здоровенная рука того светловолосого бугая, что я видела у себя во дворе.

— Заставила ты нас побегать, мелюзга сопливая, — пробасил он, а я чуть не обделалась от страха, как та собачонка из «Ералаша». — Но вот за баньку, так и быть, тебя прощу, — кивнул он в сторону дверей, из которых валил пар.

— Это что же, банька настоящая? — услышала я за спиной светловолосого голос второго, а вслед за ним появился и сам его обладатель — темноволосый мужик, ничуть не меньше первого.

Боже, что же будет? Очень хотелось зажмуриться и не видеть их высеченные морды, но вот именно не видеть, что они собираются делать, было страшнее всего.

— Так, я париться, — сказал светловолосый, — а ты жрать че-нибудь сообрази, — это уже мне.

Значит, пока ничего страшного делать не надумали. Тут я выдохнула и даже немного осмелела.

— У меня только картошка да огурцы соленые, — огласила я, так сказать, весь список. — Могу еще блинов напечь, только подождать придется, — вспомнила я, что вечером еще парочку яиц нашла.

— Сойдет, — буркнул он. — Жаль, блинов дожидаться времени нет, — с сожалением протянул здоровяк.

— А я могу по-быстрому, — решила я его умаслить.

«Накорми мужика, и будет тебе счастье», — говорила бабушка. Так, может, ежели я их накормлю, они меня убивать не будут.

— Давай, если не шутишь, — сощурил он недоверчиво глаза.

— У нас на все это времени нет, — вдруг встрял темноволосый. — Сам знаешь, ехать пора. И так из-за нее кучу времени потеряли.

— Не знаю, как ты, а я без баньки никуда. Когда сам-то последний раз в русской баньке парился, не в этих новомодных, а именно по старинке?