– Что вы делаете, господин? – Арон уже промыл зубы, и во рту царила жгучая свежесть.

– Шитаю, сжоко раж жую.

Арон, с трудом разобрав слова, спросил:

– Зачем?

– Чжобы… – «Бен» сплюнул в глиняный таз пережеванную зелень с водой, – чтобы зубы лучше пропитались мятой.

– Отец говорил, жевать ее надо ровно десять цоков7, – Арон показательно постучал копытом об таз.

– Да, но…

– Вы хотели узнать, сколько времени сможете держать мяту во рту.

«Бен» кивнул:

– Это было моим единственным развлечением.

Арон улыбнулся и отправился к выходу.

– Ты куда?

– Мне надо в сарай. Видите ли, отец во дворце, мама у графини до середины столба, так что все хозяйство на мне, господин.

– Я с тобой! – Бен помчался вперед.

Бурогрив не успел остановить друга. Оставалось позволить ему мчаться к старому сараю во дворе откуда доносился соленый запах сена и навоза.

Войдя в просторный построенный из досок дом, «Бен» вздрогнул, увидев огромного камелопарда. Его пятнистая шкура заметно посерела, а массивные длинные клыки сточились. Но в узких как дверная щель зрачках сохранилась та задорная дикость, что имелась у его неприрученных сородичей.

– Зачем вам камелопард? – «Бен» отшатнулся, когда зверь бросил на него недовольный взгляд.

Арон, кладя глиняный кувшин под зверя, ответил:

– Их молоко на редкость питательно, господин. Моя семья не может отказать в удовольствии лакомиться по праздникам данным напитком, – Арон мечтательно облизнулся и, заметив, что его друг приуныл, осведомился: – Не хотите, господин, подоить сами?

Бен оживился:

– Правда?..

– Вы же хотели помочь?

Жеребенок метнул опасливый взгляд на камелопарда, потом на Арона и снова на камелопарда… Затем гордо подошел к животному, а младший Бурогрив спросил:

– Вам приходилось доить камелопарда?

– Нет, – «Бен» сел справа от зверя рядом с Ароном.

– Это легко. Один напевает колыбельную, чтобы успокоить скотину, а другой сжимает вымя. Ясно?

– Полностью, – «Бен» уже потянулся к вымени.

Но Арон его остановил:

– Подождите, пока я не начну петь, тогда и приметесь доить, хорошо?

Друг кивнул. Арон, размяв язык скороговоркой, запел хриплым басом, но спокойный мотив тем не менее усыпил животное. И «Бен» начал доить зверя под приятные напевы:

В далеких краях,

Вдоль зеленых лугов,

Лежит страна прекраснее снов!

И скачет вдоль трав юный народ,

Из земли рожденный!

Честью нареченный!

Когда глиняный кувшин наполнился сладковатым молоком, Арон закончил свою песнь и начал откашливаться.

– Баллада агийвских рыцарей? – «Бен» впечатлился певческим даром друга.

Арон охрипшим голосом объяснил:

– Отец пел мне ее в детстве, кхм, как и отец его отца, господин.

– У тебя неплохой голос, – «Бен» натянуто улыбнулся. Его уже начало раздражать официальное обращение.

– Спасибо за комплимент, господин, кхм, но если честно, в вашем дворе найдутся певцы получше.

– Может, перестанешь? – вспылил «Бен».

– Что именно, господин, кхм?

– Прекрати вот это!

Арон наконец откашлялся и заговорил прежним почтенным тоном:

– Но так полагается обращаться к знати, господин.

Бен в ярости тыкнул глиняный кувшин, и из него чуть не вылилось молоко. Бормоча оскорбления, малыш вышел из сарая. Арону оставалось печально поглядеть вслед. Страшно идти за ним, что же младший Бурогрив скажет ему? «Прости, Карл Белорожденный, но ты наследник трона, а я сын стражника, и потому мы не можем общаться на равных!»

Все же Арон понимал, что возложил на себя ответственность, спася принца. И теперь не мог оставить его одного, каким, возможно, тот чувствовал себя многие годы. Набравшись храбрости, Арон покинул сарай.

Найти принца оказалось несложно. Он сидел возле дома на заднем дворе, вдалеке на холмах паслись камелопарды. «Бен» печально глядел на голубое небо, по которому плыли гонимые ветром облака; в воздухе витал запах маков, а рев скотины неприятно отдавался в ушах.