Принц пегасьего народа, как ни странно, поверил словам единорога, пусть и с задетой гордостью.

Чернокнижник забавно похлопал когтистыми лапами:

– Браво, Помпея Голуборогая, браво! Ты заметно намострячилась в магии! Полагаю, дерево на меня ты вновь обваливать не станешь?!

– Она найдет для тебя кое-что похуже! – заявил Бурогрив. И на этот раз на него удивленно взглянули и Помпея, и Тюр. Он защитил их обоих от нападок Танатоса.

– Арон Бурогрив, все такой же бравый рыцарь, каким и был! – колдун медленно достал из рукава меч с бычьим черепом на гарде. – У меня для тебя припасен хороший клинок! – меч был в полроста Танатоса, и как он поместился в рукаве его сутаны, непонятно. – Я лично зачаровал его! Твоему волшебному мечу потребуется по меньшей мере десять ударов, чтобы сломать его!

Ни Помпея, ни Тюр никак на это не отреагировали.

– Попробуй, – ехидно улыбнулся Бурогрив. – Только не моли меня потом о пощаде.

Танатос ловким рывком преодолел разделяющее их расстояние. Взмахнул мечом. Лезвие ударилось о лезвие, и меч колдуна обломился, рассыпался на мелкие осколки, а самого колдуна откинуло обратно к его армии. Чудом устояв на ногах, он уставился на свое оружие.

– Один удар?! – недовольно произнес он. Затем его взгляд упал на меч Арона Бурогрива, лезвие благородного оружия сверкало и переливалось голубыми, красными и желтыми оттенками. Танатос опешил, в его глазах-факелах замигал страх. – Разящий?! Как?!

– Ты же сам сказал, дружище… – пошутил Арон, улыбнувшись. – Он мне предназначен!

Колдун, грозно рыча, поднялся:

– Убить! Всех убить!

Гоблины как с цепи сорвались. Конь, пегас и единорог приготовились к битве.

«Бьем вместе, одним ударом!» – услышал Тюр голос Помпеи, но слышал ли его рыцарь, пегас не знал.

Гоблины оравой неслись вперед, перед такой армией не устоял бы никто. И вот Тюр Грозокрыл, Арон Бурогрив и Помпея соединили копыта. «Делайте как я!» – вновь голос единорога. Неказистый плащ засветился золотым огнем, Разящий белым, а Ловец Бурь синим. Три цвета смешались, в то же мгновение Арон взмахнул мечом, и сияющая разноцветными красками волна прошлась по центру армии.

Она снесла тварей прочь подобно урагану, с некоторых, как углядел Тюр, даже слезла кожа. И лишь Танатос остался стоять, изрядно обожженный и побитый. Его красные огни-глаза, казалось, сейчас начнут метать молнии.

– Вы… вы заплатите за, эх, это унижение! – говорил колдун, хватаясь за подпаленное плечо. Сутана на теле прокоптилась и порвалась, из нее тек темный дым. – Слышите?! Заплатите!

– Не раньше, чем заплатишь ты! – произнес Тюр, и синяя с красным молния поразила чародея.

Тот распался в пепел и развеялся по ветру. Единорог и конь ошарашенно посмотрели на пегаса.

– Он мне кое-что должен, – пояснил Грозокрыл, почему-то ему стало неловко за такой выпад.

– Не тебе одному, – отозвался Арон, сверля взглядом то место, где раньше стоял Танатос.

Единорожка подошла к клочку земли и внимательно стала ощупывать белым копытом почву.

– Что-то не так, – угрюмо произнес рыцарь, поглядывая на потрепанную Цаплю на прикрытой латами спине.

– Что именно? – спросил Тюр. Ему тоже отчего-то было нехорошо. Не чувствовал в душе той радости, что должна возникнуть.

– В день, когда Танатоса казнили, он тоже распался на пепел, – агийвский воин выдал данный факт холодно и мирно.

– Откуда знаешь? – поинтересовался Тюр.

– Я слышал от друга, – Арон пощупал копытом Цаплю, безмолвно лежащую на спине.

А Грозокрыл взревел, как ревут ураганы.

– Хоть раз! Я!.. могу… достичь цели! – и пегас кинул молнию в соседнюю хижину, сразу вспыхнувшую.