– ОТДАЙТЕ МНЕ АРТЕФАКТЫ!

Этот голос отдавался эхом в ушах коня и пегаса.

Они ощутили тягу. Непреодолимую тягу подчиниться, и лишь силой воли не сдвинулись с места.

– ОТДАЙТЕ МНЕ АРТЕФАКТЫ! – вновь эхо, прямо в черепной коробке.

У Тюра аж голова заболела. Он нашел в себе силы посмотреть на рыцаря, тот выглядел не лучше. Кажется, бурая шерсть коня посинела.

– ОТДАЙТЕ МНЕ АРТЕФАКТЫ, НЕСЧАСТНЫЕ! – в тоне послышались нотки отчаяния.

Ни Грозокрыл, ни Бурогрив не шелохнулись. Пусть и давалась им эта выдержка с невыносимым трудом. Единорожка, видя, что ее чарам не поддаются, отступила.

Конь и пегас сразу почувствовали облегчение, будто с их спин сбросили тяжелые камни, которые оба таскали от рассвета до заката.

– Отдайте, эх, мне артефакты! – волшебница не сдавалась.

– Только через наши тела! – горячо заявил Тюр.

– И такой вариант тебя, похоже, не устроит! – усмехнулся Арон.

Принц посмотрел на единорожку и по ее глазам понял, что рыцарь говорит правду. Она не хочет убивать их.

Трое стояли посреди развалин, тяжело дыша и качаясь. Силы ушли на битву, и теперь все, что они могли, это гневно сверлить друг друга взглядами.

Тут единорожка засунула копыто под плащ. От рыцаря и Тюра это движение не укрылось. Они приготовились к худшему. И не зря…

– Давай… – но протяжный крик прервал заявление волшебницы.

Тюр вместе с Ароном и единорогом подняли головы и ужаснулись.

– Цапля! – вскричал жеребец.

Белая птица летела к ним с подбитым крылом, истошно крича. Порой она делала ненужные кульбиты и постепенно теряла высоту.

Когда она плюхнулась на землю посередине между конем, пегасом и единорогом, желание сражаться отпало у всех троих. Рыцарь подбежал к Цапле и бережено приподнял ее.

– Кто это сделал, подруга?

Цапля приподняла голову:

– Враги… – и указала крылом наверх.

К ним летела целая стая монстров.

– Гоблины! – воин положил Цаплю себе на спину и, держа меч зубами, приготовился к битве.

Тюр встал рядом с конем.

– Перемирие? – спросил он, искрясь голубыми разрядами.

– Конечно! – по-доброму, даже по-братски отозвался конь. Как будто Грозокрыл не пытался несколько четвертей назад его поджарить.

– А меня примите? – осведомилась единорожка, вставая рядом. Ее рог горел голубым пламенем.

– А как иначе? – вновь отозвался конь, и Тюру оставалось дивиться такому радушию.

Хлопая кожистыми крыльями, твари приближались и злорадно гоготали:

–Не уйдете!..

Вскоре к хлопкам прибавился еще один звук. Топот! Топот неисчислимых раздвоенных копыт – из-за домов появились гоблины, похожие на рогатых двуногих кабанов. Держа в копытах кривые мечи и черные копья, они вместе с летающими собратьями, усевшимися на пустые хижины, громко шипели.

– Чего они ждут? – спросил Тюр.

– Мне тоже любопытно узнать, – согласился Арон.

– Приказа! – отозвалась единорожка. Пегас и конь удивленно на нее уставились. – Они ждут приказа главаря! – пояснила она.

– Все верно, Помпея! – прозвучал грозный бас. Трое скакунов поморщились. – Они ждут приказа! – среди толпы из столба огня и дыма появился Танатос в неизменной черной сутане. – Моего приказа!

– Ты! – Тюр засиял еще сильнее: наконец он нашел убийцу брата.

– Я, дорогой принц! – колдун злорадно оскалился. – Вы столько лет меня искали, а я был тут! Вы на редкость глупы.

– Зато он легко тебя поджарит, Танатос! – не менее грозно произнес Арон.

Грозокрыл подивился. Его защищает конь? Что-то новое. Или хорошо забытое старое.

– Арон, неужели ты так разговариваешь со старым другом?!

– Другом? – переспросил Тюр.

– Не пытайся, Танатос! – голос Помпеи звуча тоньше, но не менее сильно. – Ты можешь задурачить голову пегасу, но я-то знаю твою натуру. В твоих словах один яд!