– Ну, о том, что я – плохая мать, а ты – заботливый отец, я давно в курсе. Можешь не повторяться. Или ты именно за этим меня и притормозил?

– Не заводись. Я просто хочу сказать, что парню перед школой нужно нормально, по-человечески отдохнуть. А не проводить две смены подряд в помещении камерного типа. Ты видела, чем их там кормят? Меня чуть не стошнило от одного только вида.

– А я тебе, Володенька, всегда говорила: если бы ты был столь же брезглив при выборе деловых партнеров, как при выборе пищи, место в рейтинге «Форбс» тебе было бы гарантировано.

Володя посмотрел на де-юре-супругу с укоризной:

– Знаешь, Ио, я до сих пор не устаю поражаться: откуда в тебе, априори интеллигентной и хрупкой на вид женщине, столько яда и желчи?

– Извини. За те деньги, которые мне платят, быть милой и интеллигентной чрезвычайно трудно.

– Не извиняю, – начал понемногу заводиться де-юре-супруг. – Ты сама категорически отказалась от финансовой помощи с моей стороны.

– У меня такое ощущение, что любое упоминание денег в любом контексте действует на тебя как красная тряпка на быка.

– Просто я всякий раз не понимаю, когда ты иронизируешь, а когда говоришь абсолютно серьезно. Эта твоя манера просто бесит.

– Успокойся, я и сама этого не всегда понимаю, – грустно улыбнулась Ольга. И осеклась, увидев как по противоположной стороне улицы, мирно беседуя, бредут Холин и незнакомый ей мужик. Одного беглого, но зато профессионального взгляда было достаточно, чтобы понять: мужик сиделый. И, похоже, не единожды.

«Однако странную для себя компанию выбрал Гришка в первый день своего отпуска», – подумала Прилепина. В следующий момент они с Холиным встретились глазами, и Ольга явственно прочитала в них: «Привет! Ты меня не знаешь, и я тебя не знаю».

«Странно. Очень странно», – задумалась было она, но Володя нетерпеливо напомнил:

– Короче, ты подпишешь бумагу?

– А куда я денусь, раз вы обо всем договорились?

– Тогда я на днях подгоню своего нотариуса.

– Наверное, это очень удобно иметь и подгонять собственного нотариуса? – прищурилась Ольга.

– Опять начинаешь?

– Молчу-молчу… Ладно, Володя, побегу я. Пока твоя работа окончательно тебя не приревновала.

– В каком смысле?

– В прямом. Посмотри, как сердито косится на нас твоя девушка.

– Это не моя девушка, а мой переводчик. А сердится она по делу: немцы – народ пунктуальный и не любят, когда запланированные мероприятия выбиваются из графика.

– Ай-ай-ай… Какие мы неженки! – зацокала языком Ольга и снова не удержалась от язвительного: – А разве подчиненные переводчики никогда не спят со своими руководителями?

– Нет. Такая практика, насколько мне известно, широко распространена в милицейских коллективах, – зло и недвусмысленно парировал Володя.

Теперь уже настал черед завестись и Ольге:

– Ты это на что намекаешь?

– Я? Ни на что, – сделал невинные глаза де-юре-супруг. – Всё, извини, мне действительно нужно возвращаться. Нотариус позвонит тебе завтра. Пока… И привет дяде Андрею. Кстати, передай ему, что ножик, который он презентовал Денису, – редкостное говно. Китайская подделка под швейцарский Wenger.

Ольга возмущенно засопела, намереваясь ответить и позлее, и позаковыристее, но Володя уже развернулся и торопливо зашагал к своим компаньонам.

От греха и от грешной супруги подальше…

…Гриша Холин и Буза – действительно неоднократно, как это минутами раньше срисовала Ольга, судимый – зарулили в заведение «Вуду-бар» и всмотрелись сквозь густую сигаретно-дымовую завесу. Народу внутри – сухофрукту негде упасть, ни единого свободного столика. Холин уже решил двинуть на выход и попытать счастья в другом месте, однако Буза потянул его за рукав в сторону двух сосущих пиво парней, лет по семнадцать-восемнадцать. Рядом с ними стояли два стула, на которые те сложили свои сумки.