Но не удалось. Побыть. Уже через несколько минут в дверь комнаты настойчиво постучали.

– Минуточку! – крикнул настоятель, ускоряясь и довершая перевоплощение в «штатского». – Алексей Андреевич, это вы? Входите, прошу вас! – В комнатушку вошел диакон Алексий с белым как мел лицом. – Присаживайтесь… Э-э, да на вас лица нет. Что-то случилось?

– Случилось, отец Михаил, – отчаянно пролепетал тот, покорно присаживаясь на краешек кресла. – Опять они!

– Кто они?

– Сатанисты, прости Господи! – Диакон мелко перекрестился и протянул «старшему по званию» какую-то бумажку. – Вот, обнаружили среди записок на молебен.

Отец Михаил надел очки, развернул бумажку и вполголоса зачитал:

«…Цитадели моей веры и любви к Дьяволу над людским морем владычиствуют. Скалы чести моей и гордости раздерают покровы небес. Природа моя живет, чтобы возвеличивать Сатану. Всегда и везде мои черные корни прорываются. Меж языков пламени я ветер Хаоса бессмертный, который веет».

– М-да, целых две орфографические ошибки в столь малом тексте. Многовато… А знаете, Алексей Андреевич, что за текст здесь процитирован?

– Не знаю. И знать не хочу! – страдальчески отмахнулся диакон.

– Авторство его принадлежит некоему Валентину Скавру. Из современных отечественных идеологов сатанизма он, пожалуй, самый популярный. Эдакий, знаете ли, инфернальный постмодернист. Примитивный, а посему весьма привлекательный для людей недалеких.

– Позвольте, я немедленно сожгу эту пакость!

– Не стоит. Прибережем это послание, вместе с другими прочими, для сотрудников милиции. Кстати сказать, судя по количеству ошибок, эти записки пишет один и тот же человек. Впрочем, слабая грамотность в наши дни, к сожалению, явление весьма распространенное.

Настоятель расстегнул молнию на боковом кармашке своей сумки и убрал послание двоечника-статаниста. Затем подошел к висящему в углу рукомойнику и стал тщательно мыть руки.

– Ой, да что эта милиция может?! – развил между тем правоохранительную тему диакон. – Вон, когда в прошлом месяце на кладбище животину несчастную убили да на могильном кресте распяли, вызывали мы их. И что? Приехали, пофотографировали и уехали. Даже протокола составлять не стали. С административными нарушениями, говорят, это к участковому обращайтесь.

– Так и сказали, «административное правонарушение»?

– Слово в слово. Дескать, налицо жестокое обращение с животным, повлекшее его гибель. А про осквернение могилы православной никто и не заикнулся… Зато журналистам раздолье – в Интернете больше десятка публикаций.

– Неужто больше десятка? – отчего-то заинтересовался отец Михаил. – Алексей Андреевич, будьте любезны, распечатайте мне, при случае. Хочу самолично ознакомиться.

– И нужда вам эдакие скверности читать? – вздохнул диакон. – О-хо-хо, и за что ж такие беды именно нашему храму? В других приходах давненько ничего подобного не наблюдалось. А у нас просто напасть какая-то. Истинно говорю вам: неспроста записки эти. И животное замученное неспроста. Сатанисты покусились на нашу обитель!

– Знаете, Алексей Андреевич, я бы все-таки пока не спешил с выводами. Среди людей, не относящихся к сатанистам, но порой путаемых с ними, встречаются откровенно страдающие психическими расстройствами несчастные. Либо попросту без глубокой причины совершающие противоправные действия заблудшие души. Все они к сатанизму как к мировоззрению отношения не имеют…

Последние слова настоятеля потонули в оглушительно-неприятном визге и грохоте – на лесах за стеной кто-то из рабочих снова запустил циркулярку.

– Отец Михаил, вы еще задержитесь, поработаете? – стараясь перекричать шум, поинтересовался диакон.