Рядом с Маугли в тени травы раскинулся маленький щенок. Он был ещё так мал и глуп, что, хотя и присутствовал вчера на совете стаи, так и не понял, о чем говорил старый Акелла.

И вдруг Маугли заметил, как всё стремительно вокруг темнеет. Он выбежал из-под кроны и поднял глаза наверх: солнце медленно закрывалось каким-то другим диском, теряя свои очертания круга. Одновременно с этим он почувствовал, как в ногу ему кто-то впился.

Вскрикнув от боли, Маугли дёрнул ногой и скинул с себя нападавшего. Существо отлетело к дереву и упало. Однако, поднялось и с криком снова бросилось на свою жертву. К этому нападению Маугли был готов лучше. Инстинкт подсказал ему, что это битва насмерть. Тогда он увернулся, схватил орущее существо за ноги и со всей силой ударил его головой о ствол дерева. Существо обмякло и затихло.

Только тут у Маугли появилась возможность рассмотреть нападавшего. И даже беглый взгляд заставил Маугли в ужасе отпрянуть: существо с раздробленной головой было ему по пояс и сочетало в себе и признаки невысокого человека, и щенка, что нежился только что рядом с Маугли в тени дерева.

«Так вот о чём предупреждал Акелла!» – подумал Маугли и нервная дрожь окатила его тело, словно холодная волна. К концу этой мысли вожак уже несся по джунглям, чтобы помочь своей стае. Он ещё не знал чем, но на его руках уже была кровь щенка. И если щенок обладал такой силой, то что говорить о взрослых волках…

Добежав до конуры, в которой он провёл детство, Маугли заглянул внутрь. То, что он увидел, заставило его взвыть. На земле лежала женщина и подросток, в которых Маугли узнал волчицу, вскормившую его, и одного из своих братьев. Тела их были разодраны, животы вспороты, а стены конуры забрызганы кровью. В глазах мертвецов застыла адская боль и дикая необузданная ярость по отношению ко всему.

Только теперь Маугли заметил, что стало совсем темно. По всем джунглям стояли дикие вопли и улюлюканье его серых братьев, этих гордых благородных волков, превратившихся по злой воле природы в людей. Оборотни убивали не только себе подобных, но и всё живое, что попадалось им на пути. Они ломали деревья и разоряли птичьи гнёзда; они носились по джунглям, оставляя за собой руины и трупы.

Подчиняясь внутренней воле Маугли бросился на шум, чтобы остановить обезумевших животных. Он не знал, что остановить их можно только так же, как и щенка, кровь которого ещё долго будет сниться Маугли. Последнее, что помнил Маугли, это то, как он бросился на человека-волка, в котором с трудом узнавался Акелла…

– Каа, я не могу идти к ним. Я убийца. Я поднял руку на брата. Я не просто убил себе подобных. Я убил себе подобных вдвойне, ибо они совмещали в себе в этот миг человека и волка, как и я.

– Ты не убийца, Маугли. Я живу столько, что даже Балу не в силах сосчитать, сколько Чёрных Дней я видел. И я скажу тебе, Маугли: кто-то в стае всегда остаётся волком, чтобы помнить о Чёрном Дне. Предпоследний раз это был Акелла. Сегодня – это ты, Маугли. Ты делал то, что должен был делать честный волк: отстаивал честь волчьей стаи, честь своих обезумевших братьев. Ты должен вернуться к ним. Ведь у них нет другого вожака, кроме тебя, Маугли…

Маугли стоял на старой скале. Волки сидели внизу. Они боялись поднять свои глаза – им было стыдно.

– Пока я был вожаком стаи, я всегда принимал трудные решения сам и под свою ответственность. Так было и сегодня. И то, что сегодня с нами нет некоторых братьев – это и моё решение тоже. Но я прошу вас сказать: хотите ли вы, чтобы я, убийца ваших братьев остался вашим вожаком? Я клянусь, что принявшие решение не подвергнуться никаким карам, а я подчинюсь любой вашей воле.