На тесном мостике собралась почти вся команда, включая Волкова. Он стоял у стены и с интересом смотрел на изображение далекой космической аномалии.

– Откуда нам знать, что это такое? – сказала стоявшая в дверях Яланиюма, бухгалтер «Тандизам».

Это была та женщина, что спала на скамейке у входа на корабль. Кажется, ее до сих пор немного пошатывало, по крайней мере лицо раскраснелось, а от чего – дело третье. Волков обратил внимание на ее живописно растрепанные волосы.

– Умных здесь нет, – заключила она.

– Я бы на вашем месте не утверждал подобного в присутствии меня, – ответил Кихан. – И вообще, если уж говорить откровенно и по чести, которая есть, впрочем, не у всех присутствующих, вовсе необязательно нужно иметь сорокакилограммовые мозги, чтобы строить предположения.

– И что вы предполагаете? – поинтересовался второй инженер Дика.

Это был высокий мужчина с добродушным лицом и таким грустным взглядом, что любым собеседником Дики быстро овладевала тоска от того, как печален этот мир. Дика сутулился и опирался на спинку кресла Салука.

– Что пожелаете, – пожал плечами Кихан. – К примеру, перед нами крошечная сверхновая, замедленная в развитии по причине своих размеров. Где-то я читал теоретическое обоснование подобного явления, и автор уверял, что осталось только дождаться, когда его предсказание произойдет у всех на глазах. Все очень просто. К подобному варианту подталкивает и наблюдавшаяся не так давно в глубинах Вселенной гигантская суперсверхновая, очень похожая внешне на то, что мы видим сейчас.

– Чушь какая, – проворчала Яланиюма. – То есть вы хотите сказать, что все эти тысячи миллионов тощих астрофизиков, которые сейчас ночуют у своих телескопов по всему миру, не понимают, что перед ними банальная сверхновая? Вы думаете, если бы наблюдаемому нами можно было найти такое примитивное объяснение – они бы его не нашли на раз-два?

– На вашем месте, Юма, – затянул Кихан тоном, который на корабле называли снобистским, – я бы не возводил таких больших надежд на разного рода ученых, к тому же прямо сейчас у каждого из них наверняка с десяток теорий, просто до поры до времени они боятся ими поделиться, чтоб не сдирать потом с головы ушат помоев, справедливых или нет. Один мой знакомый физик незначительных частиц и такого же воображения, отведав сильно пересоленный суп, расписал на скатерти стола, а потом в своем сикоме целые тысячи формул, призванных объяснить взаимодействием протонов с электронами, и нейтронами, и нейтрино, и кварками, и шварками, и с таким частицами, о которых вы никогда не узнаете, в силу вашего упрощенного интеллекта то, что могло случиться с несчастным супом на кухне. Но наш блестящий ум не учел одного – банальной ошибки повара. То есть, ошибки самого господина физика, потому что готовил себе он сам.

– Чушь какая, – фыркнула Яланиюма, – вы эту галиматью сейчас прямо на ходу придумали.

– Это еще значит, что такого не было.

– В вашей больной голове – несомненно было.

– Хоть и так.

Кихан меланхолично скривил физиономию и выровнялся в кресле.

– А может же быть, что это, к примеру, сигнал? – сбивчиво, делая длинные, но не многозначительные промежутки между словами подал голос Яхим, второй пилот. – Инопланетный сигнал – нам. Например, как азбука Морзе.

– И что вы думаете они нам говорят, Яхим? – спросила Сан-ка-Ниями, корабельный связист.

Девушка внимательно рассматривала какие-то графики на своих мониторах.

Ниями очень редко можно было застать в другой позе и в другом месте. Разве что – в буфете. Впрочем, Яхим почему-то покраснел и сделал вид, что задумался, но на самом деле мысли спутались и совсем не думалось.