Возможно, этот инвариант характеризует устойчивость общества, и достижение некоторого предела его изменения приводит либо к смене типа общественного узора, что Маркс характеризовал как изменения соотношения производительных сил и производственных отношений, либо к полному его распаду, – и многие развитые цивилизации прошлого действительно распались, не оставив наследников.

Век XIX был увлечен анализом материального производства, движения и баланса материальных потоков, которые сопровождают как любой физический процесс, так и существование любого общества. Наряду и почти одновременно с вхождением в науку закона сохранения и преобразования энергии родился и приобрел силу учения закон о смене общественно-экономических формаций. Однако в XXI веке все большее внимание приковывают к себе информационные потоки, точнее, рельефно проявляется именно информационная, а лучше сказать – ментальная сторона общественного бытия.

Материальные потоки экономики и балансовые соотношения, из них вытекающие, так же как трофические цепи в биосфере, действительно могут служить определенной привязкой к конкретным условиям существования той или иной системы (экономической или экологической). Но пределы устойчивости систем, как правило, определяются по отношению к внешним воздействиям – например, вмешательству политики в экономику, равно как вмешательству человеческого общества в биосферу. И в том, и в другом случае в ход некоторых системных процессов вмешивается несбалансированный внешний фактор, который принято классифицировать как субъективный – человеческий. И этот субъективный фактор может приводить к вполне объективным следствиям. Так, курс на индустриализацию, проводимый правительством той или иной страны, неизбежно усиливает давление на биосферу и приближает страну не только к материальному изобилию, но и к экологическому кризису. В этом случае субъективные устремления человека оказывают непосредственное воздействие как на изменения в экономике, так и на изменение природных, биосферных процессов. Причем к этим следствиям приводят субъективные мнения не только политиков, но и всех вообще членов общества. В частности, совершенно субъективные мнения отдельных людей о том, будут или не будут завтра расти цены (на бензин или на соль, на акции «Башнефти» или «General Motors»), в итоге приводят к вполне определенным экономическим последствиям. Если спрос (на соль, на доллар или что-нибудь еще, ставшее вдруг продуктом вожделения значительного числа членов общества) растет, то в процесс самосогласованно вовлекается все большее число спрашивающих, и тем самым спрос усиливается. И в результате ментальный сдвиг вызывает реальные экономические последствия – взлеты и падения курсов акций, банкротства, экономические кризисы, дефолты и т. д.[6] В той же мере эфемерная мода на крокодиловую кожу или норковые манто реально сопровождает сдвиги в сторону уменьшения популяций животных, попадающих в ментальную (!) зону повышенного спроса, так же как не менее эфемерная идея использовать синтетический мех приводит к огромному химическому засорению биосферы и сокращению биопродуктивности в целом.

Анализ устойчивости биосферы в работах по оценке последствий ядерной войны, проведенный в 1970—1980-х годах группой ученых под руководством академика Н.Н. Моисеева, показал, что устойчивость эта ограничена определенными рамками, переход за которые приведет к новому состоянию биосферы, и места в ней человеку может не найтись. Силы человечества настолько возросли, что его жизнь на Земле может быть прервана в результате неправильных или просто злонамеренных действий очень небольшой группы людей (вспомним проблемы международного или государственного терроризма). И ограничение таких действий может опираться только на то, что с развитием общества развивается, перестраивается и оптимизируется и система его сдерживания, изменяется узор, в который переплетены стержни сдерживания, и число этих стержней.