Представляется возможным использовать системную теорию мышления в качестве доказательной базы необходимых фундаментальных преобразований элементов определяющей структуры российской культуры. Цель преобразований – создание массового слоя креативных личностей (имеющих механизм продуктивного мышления, подсистемой которого является, понятно, и понятийное). Данная проблема решается путём локального и (или) общегосударственного изменения парадигмы образования: путём внедрения инновационной технологии образования, основанной на первоначальном создании в психике учащихся внутреннего механизма оперирования элементами и системами искусства. И достаточно провести сравнительно небольшой ряд научных исследований и экспериментов, статистически и эмпирически подтверждающих действенность, результативность новой парадигмы образования и доказывающих, что именно уровень общенациональной креативности – решающий фактор развития всех сфер жизнедеятельности государства.

Другим следствием осознания системной аксиоматики может впервые стать внедрение в исследовательскую и учебно-методическую практику и далее – в системы экономики и политики непривычного аспекта государственного и общенационального значения искусства, конструктивной функции: основной, сущностной функции искусства, функции создания априорных конструкций, программ и алгоритмов социума.

Что происходит, если в процессе восприятия, в дидактическом, когнитивном процессе целостность трихотомии нарушается? Убирая кинестетику и образно-эмоциональный паттерн, получаем, по Веккеру [4], «речевой труп». С другой стороны, без замыкания процесса восприятия вербальным знаком имеем «пустую перцептивную оболочку». Системная иерархия процесса перцепции и знаково-символического (вербального) обозначения этого процесса очевидна в гипотезе лингвистической относительности, приписываемой американскому лингвисту Се-пиру и его ученику Уорфу, согласно которой человек может отчетливо переживать и воспринимать только те объекты, для которых он имеет адекватное вербальное определение и название. Углубляет этот тезис Ноам Хомский, неоднократно упоминая в «Картезианской лингвистике» о врожденном глубинном единстве всех языков. Но это единство, дающее возможность даже художественного перевода, базируется на абсолютном тождестве кинестетики и эмоций генотипа человека. Более того, пластические искусства, перевоплощая представления и образы в материальные объекты, доказывают и генетическое единство образно-эмоциональных паттернов.