В ответ на это старый глава Дворца лишь холодно улыбнулся, не соглашаясь, но и не отрицая этого предположения.

В воздух взметнулись невесомые семена, похожие на «зонтики» одуванчика, и затанцевали перед глазами пушистыми белоснежными снежинками.

– Этот Шэнь никак не может взять в толк: разве он когда-нибудь хоть чем-то оскорбил главу Дворца? – не удержался от вопроса Шэнь Цинцю.

– При нынешних обстоятельствах не вижу смысла скрывать этого от вас. – Голос старика звучал сдавленно, словно что-то застряло в горле. – Когда Ло Бинхэ появился в моём дворце Хуаньхуа, я принял его с распростёртыми объятиями, оказав ему всяческую поддержку. И всё же он не только наотрез отказался поклониться мне как учителю, но даже слышать не желал о том, чтобы жениться на моей дочери, – и причиной тому кое-кто другой, безраздельно царящий в его сердце. Само собой, мне захотелось разузнать, что за замечательная личность этот глава пика Шэнь. Мог ли я предположить, что при этом немало выведаю о ваших старых делишках? Теперь-то я знаю о вас всё: что за человек был ваш учитель, что вы сотворили и каким путём попали на хребет Цанцюн – о, эта история воистину достойна внимания. Этих обвинений с лихвой хватило бы, чтобы запереть вас в Водной тюрьме, даже не объявись тот сеятель; хоть я и не предвидел такого поворота событий, мне это было только на руку.

Теперь-то Шэнь Цинцю наконец начал понимать, что странное отношение к нему учеников дворца Хуаньхуа порождалось отнюдь не манипуляциями Ло Бинхэ, а целенаправленным воздействием со стороны старого главы Дворца. При этом Шэнь Цинцю не удержался от того, чтобы бросить взгляд на лицо ученика. Если бы только этот ребёнок не был таким твердолобым, признавая в своей жизни лишь одного учителя, скольких бед можно было бы избежать – и всё же Шэнь Цинцю не мог найти в себе сил поставить ему это в вину. Ему только и оставалось, что со вздохом признать:

– Похоже, вы и впрямь всей душой привязались к моему маленькому ученику – и всё же целили в него двумя мечами, мне в этом видится некое противоречие.

– То было раньше, с тех пор немало воды утекло. Глава пика Шэнь, просто уйдите с дороги. Мне нет дела до того, что будет с вами, я жажду лишь поквитаться с этим щенком.

– И что же, – переспросил Шэнь Цинцю, – если я подчинюсь, глава Дворца убьёт его и вот так просто отпустит меня?

– Он-то, может, и отпустит, – ухмыльнулась Цю Хайтан, – но не забывай, здесь ещё есть я!

Сказать по правде, учитывая, что её боевые навыки оставляли желать лучшего, Цю Хайтан можно было запросто списать со счетов, но в нынешних обстоятельствах и она могла доставить немало неприятностей.

– Этот неблагодарный[48] сопляк, – вновь вступил старый глава Дворца, – довёл меня до подобного состояния, и я не успокоюсь, пока не сживу его со света.

– Будь он в самом деле настолько чужд благодарности, – парировал Шэнь Цинцю, – то он попросту не оставил бы вас с дочерью в живых. Как говорится, траву следует вырывать с корнем – полагаю, главе Дворца об этом принципе известно поболее моего.

Прежде он и помыслить не мог, что в один прекрасный день вынужден будет встать на защиту Ло Бинхэ. Старый глава Дворца дико усмехнулся в ответ. Сдёрнув с него грубое войлочное одеяло, Цю Хайтан явила глазам Шэнь Цинцю зрелище, от которого у того перехватило дыхание.

Тело под одеялом имело практически прямоугольную форму: все четыре конечности попросту отсутствовали.

Обращённый в человека-палку родоначальник школы мог считаться человеком лишь весьма условно – его состояние было плачевнее, чем у призрака. Нечёсаный и заросший грязью, теперь он был способен двигать разве что головой, сидя в ветхой тележке. Мог ли Шэнь Цинцю представить себе, что участь его «предшественника» в итоге постигнет