С. Наконец, остался еще часто упоминаемый, сильно запутанный фрагмент Ульпиана об actio quod metus causa[298]. В нем говорится, что при случайной гибели во время правового спора ответчик обязан возмещать:
«si tamen peritura res non fuit, si metum non adhibuisset, tenebitur reus»[299].
Правда, в этих словах, согласно весьма естественному argumentum a contrario, выражается, кажется, отрицание любой строгой обязанности ответчика в противном случае (если бы вещь погибла в любом случае, например при естественной смерти раба от старости), и это действительно является единственной видимой опорой опровергаемого здесь мнения. Но по следующим причинам мне кажется недопустимым только что приведенное высказывание из этого фрагмента брать за основу общего правила и создавать из него подобное ограничение строгой обязанности ответчика для всех исков в целом. В самых решающих и самых определенных фрагментах об этой строгой обязанности (в случае как самых важных обязательственных договоров, так и виндикационных исков и исков о праве наследования) она высказывается безоговорочно, без подобного ограничения, т. е. эти фрагменты противоречат приведенному выше. Ограничение из приведенного фрагмента сначала следовало бы привнести в указанные фрагменты, но данный фрагмент никоим образом не годится для этого. Его запутанное содержание уже было отмечено выше. Правда, по относящейся сюда части можно до некоторой степени догадаться и предположить, в каком особом случае, в какой части процесса оно могло бы действовать, но уверенно утверждать это невозможно. К этому добавляется еще и то, что во всем фрагменте говорится об actio quod metus causa – иске, несущественном в контексте всей системы права. Случайно высказанное относительно него замечание нельзя делать основополагающим для всех исков вообще. Подобный метод полностью противоречил бы истинным принципам построения правовой системы, сообщаемым источниками, т. е. истинному отношению между системой и экзегезой.
Итак, если принять во внимание указанное выше отношение между обоими ограничениями, то из этого вытекает следующий практический результат.
1. Если причина гибели связана с недобросовестным владением ответчика таким образом, что без этого владения сама гибель не произошла бы, то безоговорочно следует произвести возмещение, и в этом случае дело не зависит от того, смог бы истец продать вещь.
2. В противном случае, как правило, также необходимо произвести возмещение, однако лишь оттого, что ответчик не мог посредством своевременной продажи предотвратить для себя ущерб. Именно поэтому возмещение отпадает, когда ответчик докажет, что продажа точно не произошла бы.
Если принять это отношение между обоими положениями, тогда то, что выше воспринималось и проверялось как второе ограничение, покажется скорее исключением из первого, отныне единственного ограничения строгой обязанности ответчика. Тогда оба положения можно объединить в общей формуле, естественность и справедливость которой нельзя не признать:
строгая обязанность ответчика возместить случайную гибель допускает одно исключение в том случае, когда истец даже в случае своевременного предоставления ему владения спорной вещью не смог бы предотвратить для себя ущерб.
Такое понимание дела совпадает с трудным фрагментом Ульпиана об actio quod metus causa в том, что и в этом фрагменте оба положения названы рядом. Я отнюдь не хочу утверждать, что в нем высказана такая же логическая связь между обоими положениями, которую предположил здесь я. Но я вынужден сильно сомневаться также и в том, что когда-либо удастся доказать ясно и уверенно иное практическое значение обоих положений в указанном фрагменте.