. Были потеряны идеи о более активном участии студента в построении своего образования, системе выбора, большей самостоятельности каждой академии во введении новых предметов, специальных курсов и кафедр, в составлении учебных планов. Всеми авторами проектов и участниками обсуждений разделялись только две главные идеи, направленные на активизацию научной подготовки студентов академий:

1) введение практических занятий, с изучением источников, классических исследований и методов, обсуждением самостоятельных докладов и научных работ;

2) построение системы научного руководства, как на старших, так и на младших курсах[469] – лишь это определяло преемство научного опыта и постоянную коррекцию первых научных шагов молодых богословов.

В работе Комиссии 1909 г. ситуация была более определенной. Во-первых, в вопросах, связанных с научной подготовкой студентов, четко определились «болевые точки». Во-вторых, по этим вопросам были сформулированы два оппонирующих друг другу мнения, к которым, в результате дискуссии, примкнули все члены Комиссии[470]. Первое высказывала подкомиссия в составе профессоров духовных академий (а в состав Комиссии было включено по одному профессору от каждой академии) и согласного с ними архиепископа Арсения (Стадницкого); второе – архиепископы Антоний (Храповицкий) и Сергий (Страгород ский). Наиболее активно обсуждалось пять вопросов, так или иначе связанных с научной подготовкой:

1) соотношение в духовных академиях научно-богословской и педагогической подготовки;

2) учебный план как путь научной подготовки студентов-богословов;

3) практические занятия как элемент научной подготовки;

4) методология богословия как науки и предмета изучения;

5) участие студентов в формировании своего образования. Первый вопрос был традиционным: его обсуждали при разработке Уставов 1869 и 1884 г., в дискуссиях 1905–1906 гг., но ни в одном из обсуждений его участники не приходили к единому решению. По мнению профессоров, научно-богословская подготовка должна быть доминирующей задачей духовных академий и определять в целом учебный план и весь учебный процесс. Но действительность такова, что бóльшая часть выпускников связывает свое будущее с преподаванием в духовной школе, причем по традиции не только богословских предметов, но и всех остальных. Поэтому невнимание к педагогической подготовке студентов поставит их в очень тяжелое положение в дальнейшей духовно-учебной деятельности, что не позволит полноценно заниматься и научно-богословскими исследованиями. Поэтому и педагогическую задачу следует учитывать как с точки зрения содержания учебного плана, так и с точки зрения методологии преподавания. Архиепископы Антоний (Храповицкий) и Сергий (Страгородский) сформулировали свою позицию более жестко. Они считали серьезным недостатком всей предыдущей истории академий умаление их научно-богословского значения из-за повышенного внимания к подготовке педагогических кадров[471]. Причем оба предыдущих Устава – 1869 и 1884 гг., – несмотря на разницу в их учебных концепциях, считались преосвященными неудачными по одной причине – примате педагогической задачи. Преосвященные Антоний и Сергий были уверены, что, имея хорошее научное богословское образование, выпускник академии будет в состоянии самостоятельно подготовиться к преподаванию того или иного небогословского предмета.

Как ни оценивать это утверждение, оно вновь ставит два принципиальных вопроса, неоднократно обсуждаемых. Первый: особые место и роль богословия в системе наук позволяют опираться на него при изучении гуманитарных областей науки. И второй: научное познание, то есть получение нового знания, является стержнем и смыслом знания в целом. Поэтому научное познание с его принципами и методологией возможно самостоятельно спроецировать на преподавание, а обратное – невозможно.