– Да?! – вопила мама в слезах. – Ты на себя глянь, кабан! Развалился на диване, как беременный!

Я заткнул уши.

Семнадцать лет. Одиннадцатый класс. До свободы оставалось совсем чуть-чуть.

Меньше месяца до ЕГЭ.

Сколько сил я угрохал, чтобы выучить эту проклятую биологию. С химией проблем не было, а вот биология… она давалась с трудом.

Сдам экзамены, поступлю в другой город на врача. Шесть лет учёбы, два года ординатуры. К двадцати пяти будет своя жизнь.

Буду жить на стипендию, постараюсь учиться хорошо, может, на повышенную выйду. Если получится оформить пенсию по потере кормильца, займусь документами.

Тогда я ещё не знал, насколько пророческими окажутся мои слова.

Отец задушил мать. А потом попытался задушить меня.

В последний момент передумал – точнее, не смог довести дело до конца. Отпустил руки и повесился на кухне.

А я смотрел. Думал, какая теперь меня ждёт свобода.

Органы опеки? Детдом? Как вообще работает эта система?

Бабушек и дедушек нет. Тёти и дяди – в других странах. Есть школьная подруга, и всё.

Больше никого.

Решил бежать. Собрал все деньги, что нашёл, и уехал подальше, чтобы не искали. Стал бродяжничать.

Я всегда любил горы, но в родном Зеленокумске их не было.

Решил идти в сторону Кавказа: Архыз, Домбай.

Там красиво: Эльбрус вечно маячит на горизонте в своей снежной шапке, вокруг горы, леса, чистый воздух. Небо кажется ниже, звёзды ярче, луна – больше.

В Домбае красиво, но дорого и холодно. Архыз понравился, но всё же не намного теплее.

Перебрался в Черкесск.

Сначала страдал от жары. Никогда не думал, что попаду в место, где летом температура доходит до сорока четырёх. Но привык – тем более зимы тут казались мягче, чем дома. По крайней мере, первые два года.

На третий же Черкесск раскрыл передо мной свой тщательно скрываемый секрет. Осенью на город обрушился сильнейший град, и я впервые в жизни получил сотрясение мозга. Прямо на голову свалилась градина размером с кулак.

Отходил долго, отходил тяжело. Ничего подобного я ожидать никак не мог.

До сих пор по городу ездят машины с вмятинами от той бури. Спроси любого – у каждого найдётся своя история про тот град.

А потом пришла зима. Резкая, беспощадная. Снег поднялся до колен. Температура упала до минус десяти, потом до минус двадцати, а затем и до минус двадцати пяти.

Думал, перетерплю. Приспособлюсь. Найду место, где не так холодно.

Но скоро осознал – такого места нет и не будет, пока я не начну зарабатывать.

Я старался выкарабкаться: устраивался грузчиком, пекарем, уборщиком. Но рано или поздно меня выгоняли – стоило им узнать, что мне негде жить. Да и воняло от меня, чего уж скрывать.

Летом я ещё мог спасаться, купаясь в реке Кубай. А вот осенью и зимой это стало невозможно. Пытался, честно, но нет – не выход.

В итоге пришлось побираться.

Я не хотел такой жизни. Но, смирившись с ней, мог только надеяться, что зима закончится и всё как-нибудь наладится.

Не вышло.

***

Температура бьёт, знобит так, что зубы стучат.

– Сними куртку, – шепчу я, еле выдавливая слова.

– Уже сняли, – отзывается кто-то рядом.

На лоб ложится что-то влажное – тряпка или рука, не разобрать.

– Куртку, – бормочу снова.

– Сняли, говорю, – женский голос, знакомый, – не шатайся, Лёша.

– Жарко, – вырывается у меня, пот заливает глаза.

– Потерпи чуть-чуть, мальчик. Скоро всё закончится, – говорит старик. Тот маг?

– Сколько ещё? – голос девушки дрожит, будто она на грани.

– Немного. Держи его за ноги, – командует дед.

Колени прижимают к земле, чей-то вес давит на меня.

– Потерпи, чужемирец, – голос старика мягче, но твёрже, – сейчас будет больно. Потерпи.