– Я вас слушаю, Мария. Но заранее хочу сказать, что ничего не обещаю.

Женщина протянула ей бумажку.

– Вот, возьмите. Вы журналистка… Может, доведется еще побывать в Халебе. Моего мужа там многие знают…

Анна молча кивнула. Она сама не знает, что с ней случится через несколько минут, что ее ждет уже в ближайшее время. Но огорчать женщину, перенесшую столько горя, отказом – не хотелось.

– Я написала имена и фамилии – на русском и арабском. В бумажке есть наш адрес в Халебе… дом наш еще цел, хотя мародеры уже пограбили. И еще черниговский номер приписала…

Анна спрятала бумажку в карман. Туда же, в карман куртки, она еще раньше положила всю долларовую наличность, которая у нее была при себе – восемь сотенных купюр и одна двадцатка. Она еще в самолете хотела передать этим женщинам деньги, но не решилась.

Ей и теперь было неловко, но она все же вытащила из кармана эти купюры и протянула Марии.

– Вот… возьмите, – сказала она. – Вам, наверно, понадобятся.

Не дожидаясь реакции, сопровождаемая удивленным взглядом застывшей с деньгами в кулаке беженки, Анна принялась нагонять шагающего к парковке Котова.

К ее изумлению, в машине – синий микроавтобус «Фольксваген» – их ждал не шофер, а сам полковник Митрохин.

– Котов, садитесь за руль, – распорядился одетый в штатское гэрэушник. – А вам, Анна Алексеевна, придется чуть обождать.

– Что это означает, Павел Николаевич? – удивленно спросила женщина. – Вы меня оставляете здесь одну?

– Оставляю, но ненадолго. Ваш старый знакомый сам вам все объяснит.

После отъезда разъездного «Фольксвагена» прошло две или три минуты, когда у того места, где стояла Анна, остановился темно-серый «Гелендваген». Сидевший за рулем мужчина приспустил стекло. Он несколько секунд разглядывал прилетевшую только что из Сирии особу. Анна тоже – с некоторым удивлением – смотрела на него. Потом, уловив приглашающий жест, обошла джип и уселась в кресло пассажира.

– Что стряслось, Вячеслав?

Званцев, ее бывший куратор, заговорил лишь после того, как они выехали со стоянки.

– Почему ты решила, что что-то «стряслось»?

– Ты сам как-то сказал, что я – «умная девочка».

– Ты – реально умная девочка. Да, кое-что случилось. Иван пропал…

Анна, развернувшись к нему всем корпусом, переспросила:

– Иван пропал? Как это – «пропал»?

– Деталей пока не знаем… Но он успел передать сигнал тревоги.

– Когда?

– Двенадцатого днем.

– Хм… И что, уже больше суток не можете с ним связаться?

– Не отвечает. И в резервный адрес, имеющийся на такой случай, пока не приехал… Тебе не было в эти дни каких-либо странных звонков? Ну, ты понимаешь, о ком и о чем речь.

Анна, подумав несколько секунд, отрицательно покачала головой.

– Нет, ничего такого.

– И СМС-сообщений? Уверена?

– Уверена. А как бы он мог дозвониться или передать мне СМС? У него ведь нет моего нынешнего номера. Или я чего-то недопоняла?

– Все правильно. Твоих нынешних контактов у него нет… Но я должен был задать вопрос.

– А эти? – Анна не стала уточнять, о ком речь. – Что говорят?

– Послали запрос, но ответа пока не имеем.

– Тревожно… Чем я сейчас могу помочь, Вячеслав Михайлович? Я ведь уже не в теме, чем вы там занимались последние несколько месяцев.

– Так я еще не все сказал.

– Не все?

Джип вписался в негустой ночной поток на Каширке. Званцев ответил после паузы.

– Тебя, Анна, тоже ищут.

– Что? Меня?

– Да, тебя. Но не как Рощину, а под прежней личиной – кое-кто взялся пробить Анну Козакову, гражданскую жену одного известного тебе человека.

Самолет «Эйрбас» авиакомпании Transavia France S.A.S. приземлился в Larnaca International Airport точно по расписанию, в половине первого пополудни.