– Котов Анатолий Николаевич…

– Он самый, – чуть усмехнувшись, сказал широкоскулый парень с короткой стрижкой.

– Информационное агентство… ЭйЭнЭй…

– Мы круче, чем всякие там Reuters и France Presse…

– Котов, вы в списках на второй рейс.

Старший по линии МЧС вернул документы фрилансеру[5]. Анна передала ему свой паспорт и аккредитацию.

– Снимите, пожалуйста, капюшон.

Анна, не выказывая недовольства, отбросила на плечи капюшон куртки. Мужчина посмотрел на фото, затем на стоящий перед ним оригинал. Высокая, под метр восемьдесят… Голова повязана двухцветной – сине-зеленой – банданой. Ну, или косынкой. Возможно, это дань местным традициям, а может, известное женское нежелание показывать на людях неприбранные волосы.

По паспорту… двадцать восемь лет. Славянская внешность: высокие скулы, зеленые глаза (их цвет гармонирует с расцветкой головного убора). Просторная куртка и длинная юбка скрывают фигуру. Ни грамма косметики. Лицо несколько отстраненное, уголки рта опущены, под глазами залегли тени.

«Какого хрена, молодка, ты лезешь в самое пекло? – раздраженно подумал эмчеэсник. – Раньше из журналюг в горячие точки одних мужиков отправляли… А теперь каждый второй фронтовой журналист – баба…»

– Рощина Анна Алексеевна? – для порядка спросил старший от МЧС.

– Да.

– Вы работаете в том же агентстве?

– В аккредитации все прописано.

– Вы тоже внесены в список на второй рейс, – сухо заметил эмчеэсник, возвращая девушке документы. – Горячее питание закончилось. Я распоряжусь, чтобы вам выдали сухой паек.

– Когда вылет, командир? – следуя за эмчеэсником в открывшуюся в браме дверь, спросил Котов. – Погода-то вроде улучшается?

– Второй борт по метеоусловиям с полдороги завернули в Москву.

– Что?!

– То, что слышали. Список первого рейса сформирован, вас в нем нет. Полетите на втором самолете.

– И как долго нам придется ждать? – спросила девушка.

– Раньше утра наш второй «ильюшин» не прилетит. Да и то, если местные синоптики не соврали про намечающееся улучшение погоды.

Зрелище, которое открылось фрилансерам, когда они прошли внутрь просторного терминала, более всего напоминало цыганский табор. Помещение наполнено гулом голосов; между скамейками и пластиковыми стульями носятся дети. Молодые люди прошли между рядами скамеек и пластиковых кресел – эту мебель, по-видимому, привезли сюда из основного здания пассажирского терминала. Все наличные сидячие места заняты. А если и не заняты, то на них разложены вещи – одежда, или пакеты, или еще что-нибудь. Наконец Котов поставил сумки на пол.

– Мать, следи за вещами!..

Анна открыла свою дорожную сумку. Пока она копалась в ее внутренностях, успел вернуться напарник – с двумя белыми пластиковыми креслами.

– Хреново… похоже, придется здесь до утра куковать, – сказал он. – Знал бы, прихватил бутылку чего-нибудь покрепче минералки.

Котов, протерев – скорее, обмахнув для виду – сиденье и налокотники пластикового кресла, подвинул его к напарнице.

– Присаживайся, мать!.. А как подумаешь, – продолжил он прежнюю мысль, – так и ладно… Уже завтра будем в Москве, а там можно будет и расслабиться!

– Вряд ли нас выдернули для того, чтобы мы могли «расслабиться»… – задумчиво сказала Анна.

– Ну, значит, «расслабят» нас с тобой. Хотя понятия не имею, за что – вроде бы никаких крупных косяков за нами пока не числится.

Анна выудила из сумочки тюбик помады – лечебно-косметической. Анатолий достал из бокового отделения баула пакет с сухой колбасой, зеленью и купленными еще утром на одном из базарчиков Масиафа лепешками.

Но перекусить они не успели: все вокруг них вдруг пришло в движение…