Головной дозор украшал своей персоной старший лейтенант Арсенин. Иван ещё в «Сенеже» решил выбрал себе позывной «Хоттабыч». То ли сказалось детское увлечение книгами Лазаря Гинсбурга, то ли тяга «с оригинальничать», как ворчливо заметил Носорог. Кстати, псевдоним капитана Еремеева у знавших его вопросов не вызывал. Выпускника специального факультета Рязанского воздушно-десантного с могучим животным роднило спокойная отвага и твердость.

– Здесь Хоттабыч! – прошелестело в наушнике майора. – Вижу три гравицапы с пацаками. Шкерятся в лощине. Дистанция двести метров.

– Принял, наблюдай. Контакт по команде. – Кайда, отпустив кнопку передачи на тангенте, вытащил из нагрудного кармана рацию и перевел на другую частоту. После обмена короткими репликами с невидимым «Караваном», он выполнил манипуляции в обратном порядке и вызвал Арсенина:

– Здесь «Пилигрим».

– На связи!

– «Добро» на контакт с пацаками.

– Есть «добро», работаю. – Иван отключился.

– Лях! – Александр, обернувшись, мысленно фыркнул. Шагах в двадцати двигалась «сладкая парочка». Так Чупа-Чупс окрестил «походный союз» Еремеева с Бармалеем. Потомок янычар, весело помахивая свободными руками, топал чуть впереди, явно ощущая спиной заботливый взгляд капитана. – Шустро на сопку. Сечешь за околотком.

– Командир! Лях принял, – Три слова проскочило в эфире и дохлой мышью повисла тишина.

Два «Тигра» и «УАЗ», прикрытые маскировочной сетью, стояли между деревьями в мандариновой роще. Квартет бойцов в новомодной «поросячке» (такой ярлык навесили армейские остряки на горно-пустынный вариант ВКПО) устроил позиции в четырех углах умозрительного периметра. Конечно, спрятаться среди цитрусовых насаждений сложно, но не изображать же влюбленные парочки или бездельников, что в сытой праздности дефилируют среди оранжевых плодов.

Хоттабыч, чтобы не наскочить на шальную пулю, обозначился метров за сто пятьдесят. Встал в полный рост у притихшей, по случаю жары, магнолии и громко свистнул. Потом, демонстративно стянул через голову маскировочную куртку с висюльками из ленточек ткани, предварительно положив автомат на землю перед собой. Нехитрый ритуал был оговорен заранее – своеобразный пароль. Отзыв ждать себя не заставил. Ближний из четверки охранения трижды свистнул и встал рядом с деревом, у которого была его позиция. При этом СВД держал стволом вверх.

– Хоттабыч – Пилигриму! – Арсенин подхватил в правую руку с земли АК, большим пальцем левой придавил кнопку передачи уоки-токи. – Всё норм. Верительными обменялись.

Турка усадили в десантный отсек уроженца Арзамаса. Еремеев, ободряюще похлопав нежданного попутчика по плечу, буркнул Шестакову, мол, передаю в целостности и сохранности. Получив от радиста шутливое про зеницу ока, капитан направился на водительское сидение бронеавтомобиля.

Тем временем Кайда, коротко поговорив со старшим транспортной группы и пожелав «хорошей дороги», вызвал по рации Варшавина:

– Лях! Как погода?

– Лях на связи! Безоблачно. Сворачивать лавочку?

– Пакуй барахлишко и шустро на борт!

– Пять сек!

Изрядно запыленный «УАЗ» ехал по прямому, будто парадная дорожка, асфальтированному шоссе. Сзади в полусотни метров катил «Тигр-М», явно сопровождая. Картина напрочь рутинная для нынешней Сирии: гражданские авто, загруженные выше крыши цветастым скарбом едут по одиночке и группами; конвои с бронетехникой и без; боевые вертолеты в пустынном камуфляже на бреющем; армейские посты на перекрестках дорог.

– Командир! – Морозов, умудряясь левой рукой управлять ульяновским вездеходом, покосился на майора. Тот сидел на штурманском месте с автоматом на коленях и не по причине праздности держал взгляд на обочине. – Блок-пост по курсу. Триста метров.