– Здравствуй, Акрам, – поприветствовал его в ответ Анатолий Николаевич. – Что ж, приходится торопиться, одному Богу известно, что будет завтра на этой древней земле.

При этом он опустил глаза и молча стал перебирать старинные листы, на которых местами невозможно было даже различить символы.

«Время стирает камни, а это всего лишь бумага, но мне нужно только одно письмо, только одно. И скорее всего, это оно», – думал про себя учёный и аккуратными, но быстрыми движениями правой руки перебирал почти истлевшие древние рукописи, а пальцем левой вёл вниз по реестру архивных документов, касающихся времён правления Александра Македонского в древнем Вавилоне.

Были счета, отчёты о продажах, личные письма жителей. В письмах встречалось имя Александра Великого, хвалебные оды в его честь, но он, профессор Одинцов, здесь ради одного-единственного письма – прощального письма Александра Македонского своему учителю и человеку, которого он безмерно любил, – Аристотелю. Это единственное письмо, которое он мог написать перед своей смертью в конце мая или начале июня 323 года до Рождества Христова. Ведь у него было на это время, ведь он всё обдумал и мог разрешить свой спор с Аристотелем и рассказать что-то о загадочных артефактах, которые описывал прежде. Именно тогда, в последние дни своей жизни, когда он понимал, что болезнь его уже не отпустит, когда предвестники смерти говорили ему о том, что его земной путь подходит к концу, он просто не мог в своей щедрости и в своём благодушии не воздать дары учителю и не разрешить их спор. И кажется, это письмо было найдено! Но в этом следовало убедиться, сделать тщательный перевод, экспертизу, в том числе лингвистическую, а беспокойная обстановка в Ираке не давала такой возможности.

– Ничего, у меня ещё есть время, – сказал вслух Анатолий Николаевич.

– Совсем немного, двадцатого марта, послезавтра, они начнут войну, – твёрдо проговорил Акрам. – Это точная дата, не спрашивай, откуда я её знаю.

Акрам смотрел прямо в глаза профессору, и тот даже не стал рассуждать на эту тему, а только сухо спросил:

– Что же мне делать?

– Увези это. – Акрам показал рукой на бумаги, оставшиеся необработанными. – Вас будут эвакуировать по дипломатическим каналам. Увези куда угодно. В Сирию, в Пальмиру – там Халиф Ассад, смотритель Пальмиры, великий человек, поможет тебе. Я сообщу ему, он будет ждать. Возьми то, что считаешь нужным, спрячь среди дипломатической почты. А ещё вы можете рассчитывать на моего сына. Азим – заместитель руководителя погранперехода Эль-Кайм на сирийской границе. Дорога на Эль-Кайм не основная, и там будет легче проехать. Азим лично знает Халифа Ассада. Пока в Сирии спокойно, но после нас они возьмутся и за Сирию, и кто знает, чьими руками они будут это делать. Мне жаль, что история многих веков попадёт в руки мародёров и исчезнет, но, видимо, так должно случиться – ведь это тоже часть истории. Любая империя разрушает историю других народов в надежде остаться последней империей человечества. Им нужны Хуссейн, нефть и наша история. Я попытаюсь сохранить архивы. Если нет – их заберёт бог Нуску, – грустно сказал Акрам. – Бог огня, который не пощадит здесь ничего! – Он обвёл своей костлявой рукой всё помещение.

Акрам неспешно встал, поправил на себе старый пиджак, чуть протёртый на локтях, и медленно, шаркая ногами, пошёл к выходу. Подойдя к двери, он остановился, словно чувствуя на себе пристальный взгляд Анатолия Николаевича, повернул голову и задумчиво произнёс:

– Я знаю, что ты ищешь, Анатолий. Но на Земле это осталось лишь на бумаге.