– Преда-атель, – осуждающе произнесла она. – Понимаю, мужская солидарность. Эти – кобели, и ты туда же.

Кошмарик склонил голову набок, будто задумавшись, и пару раз стукнул по мостовой хвостом. Его хозяйка подняла взгляд на Паладина.

– Чего ты ждал, когда делал мне предложение?

– О, женщины! – простонал тот. – Вы непостижимы! Разумеется, меньше всего я ждал, что ты сбежишь, украв карту.

– Хорошо. Задам вопрос по-другому: почему я должна была согласиться на предложение стать твоей женой?

– Хотя бы потому, что в этом случае тебе не придется больше воровать. – В голосе дель Пьёро слышался вывоз.

– Я и так могу не воровать. У меня уже достаточно средств, чтобы прожить оставшуюся жизнь безбедно.

– Но это деньги, полученные незаконно, – глаза Ансельмо сжались в щелки.

– Разумеется, твои деньги получены законно, – кивнула Джетта. – Закон дал тебе право безнаказанно обирать тех людей, которые падают от усталости на твоих полях и убиваются на твоих рудниках.

– Не нужно сгущать краски, – возмутился напарник.

– Не буду. Но смысл в том, что мои деньги пусть незаконно, но мною заработаны. А твои?

– Пока мои люди на полях работали, я на полях сражался. Защищая их. Это мой долг как аристократа: служить Императору и Империи.

Джетта прижалась спиной к стене, опираясь на заложенные за спину руки, и насмешливо произнесла:

– А в чем будет заключаться мой долг перед Императором? Раздвигать перед тобой ноги? Или, поскольку я не аристократка, я ему ничего не должна?

– Джетта, я ничего не могу поделать с тем, что ты не родилась аристократкой, – осторожно, будто разговаривая с маленьким ребенком, который вот-вот опять заплачет, ответил дель Пьёро. – Но ты можешь ею стать по праву брака.

– Ты так говоришь, будто я этого хочу, – фыркнула девушка.

– Я не понимаю, почему ты не хочешь! – вспылил Паладин.

– Знаю я ваше «высшее общество». Я умею лгать и лицемерить, но для дела. Мне за это платят. А вы делаете это ради удовольствия.

– Да, Двор – тот еще гадюшник, – согласился Ансельмо. – Но тебе необязательно там бывать.

– А чем ты мне предлагаешь заниматься? Сидеть в четырех стенах? Под охраной? Чем это лучше тюрьмы?

– Тем, что ты сможешь там себе позволить всё, что захочешь!

– Боюсь тебя огорчить, но с моими деньгами я и в тюрьме смогу себе позволить всё, что захочу. Гильдия недаром берет свой процент с наших контрактов.

Авилеро смотрел на этих двоих и не понимал, что вообще могло их связывать. Они принадлежали разным мирам. Более того, глубоко презирали образ жизни друг друга. Сейчас они стояли как противники на турнире: копья наперевес, кони бьют копытом. Будто говорили не о браке, а о вызове на поединок.

– Джетта, – вмешался Дамиан, пока соперники не перешли от слов к делу. – Нравится тебе это или нет, но с позиции общества Паладин – великолепная партия. Почти безупречная. И признать это тебе мешает только упрямство и обида. Как я понимаю, давняя. Я, разумеется, не призываю тебя принять его предложение. Просто посмотри на него объективно. В нем не было ничего оскорбительного.

– Так и знала, что вы не поймете, – горько произнесла Темная. – Вам кажется, что вы лучше. Но только для вас. Паладин – идеальная партия. Для аристократки. Но это не та причина, по которой я бы вышла за него замуж.

– Ладно, лично я понял, почему ты не согласна связать себя с ним узами брака. Но почему ты сбежала, украв нашу единственную карту? – Дамиан вернул разговор к изначальной теме.

– Потому что мы, женщины, непостижимы, – зло ответила Джетта, оттолкнулась от стены и направилась в сторону торговых палаток.

Первым за ней потянулся Кошмарик, следом – задумчивый Паладин. Пусику не оставалось ничего, как пойти за ними.