– Я умру до начала мая. Моя магия исчезнет. Все, что укрывало нас от пристального внимания, уйдет вместе со мной. Но напоследок я сделаю необратимое заклинание: сотру все упоминания о ней из документов, памяти людей. Она станет никем. Только в твоей памяти останется. – Ведьма грустно посмотрела на черно-белую фотографию в рамке на старинном комоде: там были изображены три женщины. В одной из них угадывалась Мария, но гораздо моложе, другая была совсем молоденькой, а третья была маленькой девочкой лет четырех. Где-то в глубине квартиры гулким звоном старинных часов пробило половину девятого.

Мария собрала оставленные вчера руны и карты, положила их в центр стола, на скатерти. Константин молчал. Она не ждала ответа. Мария знала Константина в молодости. С тех пор он не изменился: те же морщины около рта – свидетельство частого скептического настроения, седых прядей на его голове осталось столько же, хотя прошла вся ее жизнь, превратившая когда-то молодое тело в тело старухи.

Она расправила плечи, собираясь пойти на кухню, чтобы сделать себе чай. Константин знаком ее остановил и мгновенно скрылся из комнаты. Через пять минут перед Марией стояла дымящаяся чашка любимого смородинового отвара. Чай издавал густой терпкий запах, и она довольно зажмурилась.

Вампир снова сидел напротив, залитый ярким солнцем, лучи которого тонули в темной глубине его облика. «Весна в этом году чу́дная», – внезапно с нежностью подумала Мария.

Она не хотела первой нарушать это тягучее, как сироп шиповника, молчание. Настраивалась на Константина, переводила на свой язык его невербальные жесты, чтобы потом воспроизвести их для своих целей. Она не будет стирать воспоминания навечно. Так, прикроет внучку от всеобщего внимания. Но ему это знать необязательно…

Наконец, Константин, видимо, устал от попыток поймать ее взгляд и нетерпеливо выдохнул:

– Твое виде́ние – это, безусловно, прекрасно. Но я не представляю, что должно случиться в моей голове, чтобы я хотя бы, – тут его губы иронически дрогнули, – заинтересовался твоей внучкой. Не пойми меня неправильно. Я уже несколько сотен лет не интересуюсь женщинами не своего рода.

Мария отхлебнула отвара и молча посмотрела в серые насмешливые глаза. «Я бы очень хотела ошибиться, Константин. Любить вампира, будучи ведьмой! Да сам факт заставит Совет убить нарушительницу. А если соединить с историей моей семьи, то с таким существованием тюремное заключение покажется отдыхом». Она отвела взгляд. Вслух же она сказала:

– Тайны человеческой души велики, а любовь – самая недоступная из этих тайн.

Вампир хмыкнул и ответил:

– Любовь сильно переоценена человечеством. – Он поднялся с кресла и поставил его на место – солнечный пятачок наискосок от окна. – Мне пора. Спасибо тебе. Давно мне не было настолько интересно. Моя работа здесь подойдет к концу в середине мая. Я зайду попрощаться.

– Если мы еще встретимся, это будет большой радостью для меня, – откликнулась Мария. – Обещай мне, если я окажусь права, ты ее защитишь.

Вампир молчал. Мария продолжила:

– Твоей семье придется несладко, если она попадет в руки…

– Шантаж – не твоя сильная сторона. Попытка была бы неплохой, будь здесь мой сын. – Он помедлил. – Когда ты умрешь, я помогу твоей внучке. Как благодарность за твою помощь с Генрихом. После моего отъезда за вами будет приглядывать мой поверенный.

Мария наклонила голову в знак благодарности. Константин в ответ сделал полупоклон и вышел. Входная дверь хлопнула и защелкнулась.

Женщина снова осталась одна. Она прошла в соседнюю комнату – это была ее спальня. Ярко-алый текстиль, розы в вазе у прикроватной тумбы, распахнутый шкаф. Губы тронула улыбка: ее любимая комната. Ее неприступная крепость. Она подошла к шкафу, легко провела ладонью по висящим на вешалке платьям.