Хотелось обнять девушку, оставить поцелуи, не страстные, но нежные, успокаивающие. Прогнать ее страхи, как она пыталась прогнать его. Однако такие соблазны опасны, а ему совсем не хотелось испортить, исказить чувство доверия, которым они прониклись друг к другу.

– Надеюсь, в этот раз тебе приснятся добрые сны, – пожелал он.

– И тебе.

И как назло, сон не торопился охватить его разум. Перед закрытыми веками мелькали лица, в голове звучали голоса, они мешались с мыслями, пульсировали в висках и никак не желали отдавать его разум покою.

– Кэс… Ты спишь?

Санви позвала тихо-тихо. Он не столько услышал, сколько почувствовал – ее голос, дыхание. Надо было, наверное, отозваться. Но у него уже не осталось сил для новых разговоров, и Кэссиэн молчал, не шевелясь.

– Что бы ни случилось раньше, оно осталось в прошлом. Я тебя прощаю.

Короткое движение, и уголок его губ коснулось тепло ее. Всего на секунду, а его прошибло таким жаром, что он мог и загореться сейчас.

Приоткрыв один глаз, Кэс поймал взгляд Санви. Если бы сейчас был включен свет, она наверняка бы напоминала зрелый-зрелый помидор.

– Какой хороший сон, – пробормотал он, рывком притянул ее к себе одной рукой и, уложив на своем плече, накрыл одеялом по самую макушку.

Если бы понадобилось, Кэссиэн бы поклялся, что слышит, как неистово колотится ее сердце. А еще Санви наверняка слышала его собственное.

Глава 2

Почему-то мне снилась зима. Белоснежная поляна, наряженные в снежные платья и ледяные украшения елочки, медленно падающие снежинки. Зимнему сну полагалось быть промозглым и холодным, но я чувствовала себя так, словно любуюсь снежным пейзажем из окна, завернувшись в пушистое одеяло и по глоточку отпивая горячий чай.

Ощущение тепла и уюта не пропало, и когда я проснулась. Кажется, впервые за все время в Лейнсборо мне удалось вволю выспаться, и теперь по всему телу разлилась блаженная нега. Зевнув, я сонно уставилась на Кэса, на груди которого и лежала.

«Вот, значит, откуда взялось то ощущение теплоты».

Пожалуй, порядочной девушке полагалось бы с визгом вылететь из мужской постели, но мне ужасно хотелось прижаться к Кэссиэну сильнее и подремать еще немного. Стоило же памяти окончательно прогрузиться, как блаженная расслабленность слетела с меня мелкими брызгами.

«Боги, ну почему это был не сон?!».

С утра спальня уже не выглядела такой пугающей и перестала напоминать склеп, но при взгляде на газету в траурной каемке меня начала колотить нервная дрожь. Рассказанная Кэсом история просто не укладывалась в голове. Даже воочию увидев жестокость лорда Норфолка, я все еще не могла понять, как он мог так беспощадно вести себя со своей семьей. И ладно бы лорд просто не любил супругу, но довести ее до самоубийства? Более того, позволить собственному сыну считать себя виновным и жить с чувством вины?!

«А ведь его дар – ментальная магия. Гарланд Норфолк наверняка знал обо всех их переживаниях. Знал и… не посчитал нужным вмешаться? Просто наблюдал? Или наоборот, получал какое-то извращенное удовольствие, видя, как корежит его семью?!».

Волоски на коже стали дыбом. Мне хотелось найти объяснение, пусть самое безумное, но кажется, его просто не существовало.

В пещере Кэссиэн сгоряча бросил, что родители считают меня красивой куклой, но истинным кукловодом оказался его отец. Вот уж кто видел окружающих своими марионетками. Наигрался с первой семьей, безжалостно сломал слабые игрушки и, как ни в чем не бывало, купил следующие.

«Правда, новые игрушки лорд бережет».

Я взглянула на Кэса и сердце защемило от очередного приступа боли. Даже во сне парень не выглядел расслабленным. Лицо то и дело искажалось в гримасе, дыхание было тяжелым. Казалось, кошмары из прошлого продолжали преследовать его, вновь и вновь вынуждая переживать самые тяжелые моменты.