– Давление было умеренным, или ты сам был таким? – хитро спросила Рита.

– Да и сам я, конечно. Но стал я таким под этим давлением. Мне кажется, заявление о том, что кто-то сделал себя сам, слишком смелое. В биографии любого, думаю, можно найти штрих, маленький штришок, давший мощный толчок к чему бы то ни было. Да, согласен, защитная реакция неудачника, но… Но! Великая способность, я считаю, решиться на то, чтобы сделать себя самому. Именно решиться, а не сделать. Потом уже, когда сделаешь, и можно говорить о том, что сделал, только тогда будет видно, сам ты себя сделал или нет.

– А что тебе мешало сделать себя самому?

– Да я об этом не думал так, как говорю это сейчас. Я был увлечен поиском свободы. Мысленно, разумеется. И только тут, соединив все, что в моем куполе собрано, – Максим постучал себя по лбу, – я понял, что сделать себя самому, в полном смысле, можно лишь через осознание своей свободы, настоящее осознание настоящей свободы, а выйти на путь к ней можно лишь ощущая себя самим собой. То есть необходимым условием для осознания свободы является обретение себя самого. Сначала нужно найти себя, потом дорогу, и, идя к свободе, сделать из обретенного себя то, что ты хочешь.

– Интересно, Максим, а ты сможешь это все повторить? – улыбаясь, спросила Маргарита.

– Думаю, да, но я не исключаю, что мой алгоритм может измениться. Пока я считаю именно так. Я тебе нарисовал грубую схему. Признаюсь, если я начну углубляться, меня унесет очень далеко. – Максим засмеялся.

– Странный ты какой-то, – мягко сказала Рита.

– Почему? – удивился Максим.

– Не знаю, поэтому и странный. Честно говоря, я так и не поняла, чего ты, собственно, хочешь.

– Вот. Это и нужно выяснить. Сразу видно, с Пингвином ты не пресекалась. Я вижу это так: вот это все, что накопилось и спуталось. – Максим снова постучал себя по лбу. – Нужно распутать и приступить к реализации.

– Ну, как скажешь. – Маргарита зевнула – видимо умозаключения Максима не придали ей той бодрости, что так заняла Максима. Она засмеялась. – Извини, просто я сегодня весь день в больнице. Устала очень.

– Ничего, я не обиделся, – обиделся Максим.

– Но, ты так далеко ушел от того, что явилось причиной твоего решения остаться здесь. Просто, я запуталась. Или ты это все и имел в виду?

– Да, также как, и в твоем случае. Думаю, это шанс начать все заново. Даже, не заново, у меня-то совсем все запущено в этом плане. А просто, начать. Это же толчок, но в силу его загадочности, можно считать его толчком изнутри. Кстати, что самое интересное, думаю и в моем и в твоем случае, это будет верно. К решениям, которые мы с тобой приняли относительно того, чтобы остаться здесь и начать все с начала, мы с таким же успехом могли прийти и там, у себя. Но не пришли. И причина, мне кажется, в том, что мы не верили, что из замкнутого круга, или из крайней точки отчаяния можно выбраться, просто путем уничтожения ее. Сенека сказал: «Плохо живут те, кто всегда начинают жизнь сначала».

– Но, мы же не всегда, – оправдалась Маргарита.

– Да, – подтвердил Максим, – к тому же мы, не то чтобы начинаем все с начала, мы просто переходим на совершенно новый этап, кардинально отличающийся от предыдущего. По осмыслению, по… Да, по всему, короче. И если судьба дает нам шанс, если это именно он, то мы должны воспользоваться им и сами вершить свою судьбу, давая шансы ей. О как.

– Вижу, ты тоже устал, – смеясь, заметила Рита. – И с чего же мы начнем? С твоей Белоснежки или с Триумфальной арки?

– Это я еще не решил, – сказал Максим, хотя начать он решил с Жанны Роллан. – Тут ведь еще твои поклонники появились, и о первом письме я только что узнал.