– Сейчас я позавтракаю, – говорила она весело и как бы случайно, иногда посматривая на Матвея, – После помою посуду, позанимаюсь математикой, послежу за «кестом»… – она открыла кастрюлю, – За тестом! – поворотила нос от дрожжевого запаха пузырящейся квашни, – А потом схожу погулять с Серёжей, у его дома есть качели, вот мы с ним и покачаемся…

Кот внимательно слушал.

– А ты, Матвейко, пойдёшь в сенки… Пока я домашние дела сделаю, ты мышей лови!

Кот изумлённо округлил глаза.

– Так бабушка Агая написала: «Матвея отправь в сени, пусть мышей ловит!» – придумала Василиса.

Матвей брезгливо сморщился, но делать нечего он послушно поплёлся на охоту, Василиса выпустила кота, и закрыла дверь на крючок.

Кот что-то заподозрил и жалобно замяукал в сенях, а Василиса бросилась к сундуку. Массивная крышка открылась легко, древесина за многие десятилетия совершенно высохла. В нём ровными стопами лежали: ковры самотканки, нарядная скатерть, расшитые гладью занавески, пастельное белье, какие-то шерстяные вязанные вещи… «Ничего любопытного!» – решила Василиса, закрыла ларь, и задумалась.

Кот за дверью издавал истошные вопли.

– Нет! Он не просто так грозно мяучет… – покачала головой Василиса, – Там явно что-то есть!

Девочка снова отварила сундук и просовывая тонкую руку меж рядами текстиля уперлась во что-то твердое, а вскоре выудила из-под бабкиного добра плоскую деревянную шкатулку.

Она казалась самой обыкновенной, квадратной, со сторонами примерно двадцать пять сантиметров, а высотой около пятнадцати. Ни резных узоров, ни самой незамысловатой росписи и даже обыкновенного прозрачного лака на ней не имелось, обе её части были вырезаны из цельных кусков древесины, никаких ручек и затворов… Девочка потрясла ею, внутри что-то глухо стучало. Василиса дергала пальцами крышку, зацепляла ногтями, зубами и даже ковыряла ножом, но открыть так и не смогла. Утратив надежду, девочка положила находку на место, ещё раз обшарила сундук, после поправила вещи и нацелилась вспомнить ночное виденье. Для этого Василиса подошла к кровати, присела так, чтобы глаза находились на уровне подушки, прищурилась и посмотрела в дверной проём. «Она стояла напротив печки!» – поняла Василиса и проследовала к месту расположения ведьмы из сна: «Так! Что она говорила?»

– Чуфыр… муфыр… – низким голосом проговорила Василиса и начала раскручиваться на одном месте, она взмахивала руками, кружась всё быстрее и быстрее, и вот, вращаясь на пределе возможного резко остановилась и крикнула во всю мощь:

– Фу-у-ух!

По инерции её потащило в сторону, в глазах поплыло и кружилось, Василиса повалилась на диван и зажмурилась, сквозь нахлынувшую дурноту ей показалось, что чья-то горячая рука коснулась её головы: «Буде дщерь человече веси кудесы!» – загудело в ушах. Василиса распахнула глаза, стены и потолок качались, а рой белых мух кружился повсюду:

– Что ты там творишь?! Глупая девка!! – откуда-то издалека, сначала едва слышно, а после всё громче и громче раздавались грубые выкрики, в дверь непрерывно стучали, мужской баритон отрывисто призывал Василису к совести.

– Кто-то пришёл… – не до конца вернувшись в сознание, Василиса, покачиваясь, подошла к двери и отварила её незнакомцу. Но в сенях никого не оказалось, лишь кот Матвей запрыгнул в прихожую, сделал круг по избе:

– И что мы тут делали?! Чего смотришь!? – вдруг по-человечески пробасил он.

«Это что галлюцинации!» – ахнула Василиса и ущипнула себя за руку, боль оказалась осязаемой.

Кот снова пробежался по дому.

– Что? В сундук свой любопытный нос совала!? Какими ты тут пакостями занималась!? – свирепел он, – Ох, если чего натворила… Ох, несдобровать мне от Агашеньки… – Матвей испуганно запричитал.