– Это ты сейчас чего сказал? Переведи.

– Дык, думаешь я понимаю? Хотел посмотреть в Сети, а тут – дождь.

– Какой дождь? Солнце целый день! – Васька помолчал, молчал и я. – А-а, понял, извини. Вспомнил, он тебе на любимый экран пялиться мешает. Да-а, – протянул он, – тоскливо. Ни тебе новостей, ни порнухи, ни Википедии!

– Васька, кончай! Он имел в виду, что если я что-то вижу, чего другие не видят, но на сетчатке это отображается, не непосредственно, не как свет, а через возбуждение этих самых рецепторов, то это можно снять. Ну, типа, сфотографировать. Поляризованный свет, туда-сюда. Понял?

– То есть можно будет доказать, что ты не спятил?

– Ага.

– Оно тебе надо?

Вопрос прозвучал странно, я насторожился:

– Ты чего там, гад, бухаешь?! В одно рыло?! Алкаш, что ли?!

– Вот не надо! Я чту. Пару пива принял после километровой грядки картошки. Если бы ты ее столько извлек, небось в хлам нажрался бы!

– Картошки?! У бати что, завод отобрали?

– Это теща, – прошипел Васька. – Обещал. Вот, затащили.

– Сочувствую, – я был искренен. – Две бутылочки за такое маловато будет! Магазин далеко или?..

– Или.

Вздохнули почти синхронно.

– Что им, картошки на рынке мало? – поинтересовался я.

– Не скажи. Совсем другая субстанция, – взялся защищать бесцельно погибший выходной друг.

– Верю, верю! – поспешил срубить его на взлете, пока он не соблазнил меня изменой пельменям.

Опять вздохнули.

– Чего делать будешь? – поинтересовался Василий.

– Искать знающего офтальмолога. Что еще? У тебя, случаем, нет такого?

– Не, ты же знаешь. Мы к медицине никаким боком.

– Ну все же? Профессора, научные сотрудники – может, у кого знакомый есть?

– Ладно, поспрашиваю, – Васька замолк на мгновение, спросил: – А может, тупо записаться на прием, объяснить, что да как. Может, дело-то плевое!

– Чего-то, Вась, я устал объясняться. Могу даже рассказать, что будет, стоит мне только начать, – надо?

– Да не, Стёп. Спрошу, конечно. Просто подумал: к чему такие сложности? У них прием платный, все равно, что проверять. Может, простейшее решение сработает? Типа: сестра, посмотрите мне в душу! Она такая: что я там вижу?! Ты: это мое сердце! Не, не так – это свет в зазеркалье!

– Трепло! – невольно повторил я любимое словечко бывшей.

В трубке зашуршало, раздались отдаленные голоса, вернулся голос Васьки:

– Стёп, я пошел. Ужин. Свежий урожай потреблять буду.

– Давай, дорогой! Приятного аппетита!

– И тебе не болеть! – отозвался друг, и связь прервалась.

Показалось, что дождь «там» стал редеть, капли измельчали и поблескивали совсем жидкой проносящейся дымкой. Хорошо бы закончился – хоть высплюсь.

Поднялся с любимой кровати, добрел до большого картонного ящика, так и не распечатанного с самого переезда. Делать нечего, от радио тошнит – посмотрю, что за сокровища я не посчитал нужным в свое время выкинуть.

Ага, это с работы: программатор, куча флешек, кабелей, пара блоков питания, микрокомпьютер, какие-то переходники, адаптеры… а это что? Тот самый пропуск – безжизненный кусок пластика. Естественно, мне было не до него, и фармацевтам я его так и не вернул. Покрутил в руках – попробовать, что ли, вдруг работает? Вспомнилась еще одна, подсказанная Сосновским, идея – проверить своим болезненным зрением то место, где все, очевидно, началось. В голове закружились картинки из голливудских блокбастеров: вот я, в темном трико и капюшоне, ловко карабкаюсь по кирпичной стене секретного логова самоварщиков, пока моя напарница – почему-то это была не Наташка, а одна голливудская звездочка, мелькнувшая недавно в свежем вареве кинофабрики, – отвлекает охрану и обесточивает сигнализацию. Я позволил воображению разгуляться, и в следующем эпизоде уже лежал, закованный в наручники, ночь блестела синим и красным, а злой полицейский с неприятным запахом изо рта орал на меня, требуя срочно сдать пароли и явки.