– Василь Евгенич наш три черенка покупал позавчера, – ответила продавец, просматривая записи продаж, занесённые в толстую, аккуратно обёрнутую в плотный картон тетрадь. – Краску никто не брал. Набор маркеров перманентных, вот, брали. Но это неделю назад было, я уж и не вспомню кто. Нож.… Брала женщина. Разделочный, для мяса. А хлебный… – она пожала плечами, ещё раз перелистывая страницы тетради. – У нас таких и нет.

– И на том, спасибо, – улыбнулся Игорь.

Спустя десять минут они с майором Меркуловым уже были в квартире Василия Евгеньевича Павлюшина.

– Вы позавчера три черенка покупали, – произнёс Алексей, сверху вниз глядя на сухую, но ещё крепкую фигуру пожилого человека, а также замечая стоявшие в углу резиновые сапоги.

– Да, покупал, – ответил Павлюшин, впуская в квартиру Алексея и Игоря.

– Где они? – спросил Алексей.

Василий Евгеньевич провёл обоих сотрудников на балкон.

– Вот, стоят, никого не трогают, – ответил он, указав на три черенка.

– А для чего они Вам? – спросил Игорь.

– Так, ясное дело, два на лопаты пойдут, а к этому вот, вилы приделаю, – Василий Евгеньевич взял черенок в левую руку и слегка помотал им. – Ко мне зять с дочкой приедут. На дачу поедем в субботу. Картошку копать. Я её поздно в этом году садил. Аж в конце июля. А у меня там травы ещё, ой, – он махнул рукой. – Вот, вилы хочу сделать, чтобы в силосную яму траву проще закладывать.

– Понятно, – протянул Алексей. – А сапоги Ваши?

– Ясное дело, мои, чьи же ещё, – ответил Василий Евгеньевич. – Для дачи купил вчера.

– Ещё не выходили в них из дома?

– Нет, – Павлюшин помотал головой.

– А размер обуви у Вас какой? – поинтересовался Алексей

– Сорок второй, – ответил Павлюшин.

– А зять вчера не приезжал к Вам?

– Так, откуда? – Павлюшин развёл руками. – Они ж работают с утра до ночи. Вон, в субботу разве что и выберемся.

– Ну, понятно, – Алексей ещё раз окинул взглядом небольшую квартиру Павлюшина. – Что ж, простите за беспокойство.

– Промазали, – с досадой произнёс он, когда они с Игорем снова шли по улице. – А камер тут нигде нет?

– В лесополосе точно нет, – ответил Игорь. – На новых домах есть. На старых – нет. Ну, понятное дело, за любую возможность будем браться.

Алексей глянул на Игоря.

– Что-то энтузиазма не наблюдаю по поводу камер, – заметил он.

– От этих камер одно название, – отозвался Игорь. – Знаешь, Лёх, что-то мне подсказывает, это не просто маньяк. Слишком много следов, но все они чистые. И символика слишком продумана. Такое чувство, что он понимает, что делает.

– Маньяки не понимают? – Алексей вскинул бровь.

– Маньяки – больные на голову люди. Обычно они понимают, что с ними что-то не то, – ответил Игорь. – Рита говорила, что некоторые даже сами за помощью обращались. Потому они оставляют характерный почерк. Можно сказать, на подсознании они хотят, чтобы их вычислили.

– А тут тебе не почерк? – Алексей кивнул в сторону лесополосы, пока они оба шли к 18 дому, чтобы посмотреть на записи с камер наблюдения, выходивших на проезжую часть.

– Почерк, – согласился Игорь. – Но какой-то слишком продуманный. Человек покупает черенок, красит алкидной краской. А она не пять минут сохнет. Затем ждёт, оглушает жертву, а после перерезает ей горло и ещё и цифру пишет. Соответственно, он должен был приехать на место преступления не только с черенком и ножом, но и маркером.

– И с запиской, – поддержал Алексей.

– Да, – кивнул Игорь. – С запиской, распечатанной на принтере. Алкоголик этого делать не будет. Маньяк тоже.

– Значит, убийство было чётко спланированным, – согласился Алексей.

– Да, а жертва могла быть случайной.