– А жаль, – она усмехнулась. – Мой сын – завидный жених. Но, конечно, не для всех.

В ее тоне прозвучало что-то снисходительное, почти презрительное. Словно сама мысль о том, что уборщица может заинтересоваться ее сыном, была нелепой.

Если бы ты знала, кто эта уборщица на самом деле. Если бы знала, что она уже однажды разрушила вашу семью.

– Я закончила, – сказала я, собирая инвентарь. – Простите еще раз за фото.

Она кивнула, не глядя на меня, уже погруженная в работу за компьютером. Я вышла из кабинета на ватных ногах, чувствуя, как по спине стекает холодный пот.

Мать и сын. Вдова и сирота. В одной компании со мной. Какая злая ирония судьбы.

Мне удавалось избегать Дениса до конца смены. Я видела его мельком в коридоре, но развернулась и пошла в другую сторону. Трусливо? Да. Но я не была готова к еще одной встрече. Не сегодня, когда нервы натянуты до предела, а в голове пульсирует боль от осознания того, в какую ловушку я попала.

Я уже собиралась уходить, переодевшись в свою одежду, когда в раздевалке появился он. Просто возник в дверях, словно материализовался из моих кошмаров.

– Как всегда прячешься, Анна? – его голос был низким, с хрипотцой, которая отзывалась где-то глубоко внутри меня.

– Нет конечно, – я нервно застегивала пальто, не глядя на него. – Я убираю, мне некогда.

– Я тебя напрягаю, – он подошел ближе, заставляя меня отступить к шкафчикам. – Ты меня боишься. Вопрос – почему?

Потому что я убила твоего отца. Потому что ты – мое живое напоминание о преступлении. Потому что от одного взгляда на тебя меня бросает то в жар, то в холод.

– Я не понимаю, о чем вы, – мой голос дрожал.

– Бросай это «вы», – он поморщился. – Мне всего двадцать пять, не делай из меня старика.

Двадцать пять. Как раз столько, сколько могло быть моей дочери. Той, которая отказалась от меня и теперь живет своей жизнью, не желая знать мать-преступницу.

– Хорошо… Денис, – его имя обожгло губы. – Я просто делаю свою работу. И мне пора домой.

Я попыталась проскользнуть мимо, но он перехватил меня за локоть. Его пальцы были горячими, сильными, обжигающими даже через ткань пальто.

– Что с тобой такое? – он наклонился, заглядывая мне в лицо. Его пронзительный взгляд был так близко, что я видела крошечные золотые искорки вокруг зрачков. – Ты вздрагиваешь от каждого моего движения. Смотришь на меня так, словно видишь призрака.

Если бы ты только знал, насколько ты прав.

– Я просто… не привыкла к вниманию, – выдавила я из себя. – Особенно от молодых людей.

– А сколько тебе лет? – его брови изогнулись. – Тридцать пять? Сорок?

– Сорок пять, – ответила я, и его глаза расширились.

– Серьезно? – он окинул меня оценивающим взглядом, который скользнул от лица вниз, задержавшись на изгибе бедер. – Никогда бы не дал. Хорошо сохранилась.

Это прозвучало почти как комплимент, если бы не легкая насмешка в голосе. Я почувствовала, как краска заливает щеки.

– Отпусти, пожалуйста, – я посмотрела на его руку, все еще сжимающую мой локоть.

– А если нет? – он наклонился еще ближе, его дыхание коснулось моей щеки. Запах мяты и кофе, смешанный с чем-то чисто мужским, ударил в ноздри, заставляя колени подгибаться.

– Зачем ты это делаешь? – прошептала я, не в силах отвести взгляд от его лица, таким пугающе похожим на лицо отца, и одновременно таким другим – более резким, жестким, неприрученным.

– Потому что ты интересная, – он усмехнулся. – Не похожая на других. И я всегда получаю то, что меня интересует.

Его взгляд опустился к моим губам, и я почувствовала, как внутри что-то обрывается. Он не собирается…

– Я видел, как ты смотрела на меня вчера, – продолжил он, его голос стал еще ниже, почти интимным. – Как дрожали твои руки. Как расширились зрачки.